Вера и Мера - [2]
Комментарии к этому фрагменту могут быть обширными, поскольку в нём, как в зеркале, отразились объективные и субъективные явления как в жизни режима, так и в позиции всевозможных “оппозиций” ему. Но мы затронем только одну тему, которую считаем главной: об отличиях действительной оппозиции режиму и его кукловодам от множества кукольных оппозиций (как известно, у режима есть и “демократическая оппозиция”, которую “патриотическая оппозиция” не рассматривает в качестве оппозиции, поскольку считает режим её порождением; “демократическая оппозиция”, в свою очередь, рассматривает “патриотическую оппозицию” как порождение спецслужб режима, а её массовку в качестве «хари, выползающей из-под красного знамени» [8]). Это, если говорить словами самого А.Кротова, — тема о «вечных законах мирозданья».
Прежде всего, следует поднять историю вопроса. В те времена, когда еще становления нынешнего режима можно было избежать при ином отношении политически активной части населения к жизни, в “Молодой гвардии” (№ 2, 1990) была опубликована статья “Концептуальная власть: миф или реальность?” Так редакция “Молодой гвардии”, при личном участии А.Кротова, переименовала (перед тем как опубликовать в версии, отличной от оригинальной) статью “Для чего быть науке”, представлявшую собой наш ответ на выступление тогдашнего президента Академии наук СССР Г.И.Марчука [9] в академической многотиражке “Поиск”. В этом выступлении Г.И.Марчук, демонстрируя свою якобы обеспокоенность местом науки в провозглашенной перестройке, предлагал открыть дискуссию на тему “Какой быть науке?”.
Прочитав выступление Г.И.Марчука, группа, впоследствии принявшая самоназвание Внутренний Предиктор СССР, указала научной общественности в лице редколлегии органа печати АН СССР на то обстоятельство, что на вопрос “Какой быть науке?” можно ответить только после того, как уже дан определённый ответ на другой вопрос: “Для чего быть науке?” Но мировоззренчески отгородившись математико-техническим образованием от обществоведческих дисциплин, Г.И.Марчук этого вопроса, предшествующего им поставленному, верноподданно “не увидел”, хотя с 1981 г. был членом ЦК правящей партии и по своему должностному положению в партии и в государстве обязан был вникать в проблемы общественной жизни, понимать их как таковые и знать, как они отражаются в обществоведческих научных дисциплинах.
В нашем ответе на предложение начать дискуссию (так и не опубликованном многотиражкой АН СССР) было показано, что в зависимости от того, какой ответ дан на вопрос “Для чего быть науке?”, получится либо та, либо качественно иная наука; и, как следствие, — либо та, либо качественно иная научно обоснованная политика.
Также было указано, что ответ на вопрос “Для чего быть науке?” лежит не в сфере естествознания и абстрактных точных наук, а в области исторического и социологического знания. Хотя человечество, общество — порождение Природы, а естествознание — как наука — начало развиваться раньше, чем история и социология, как отрасли научной деятельности и научного знания [10], но в современных условиях естественнонаучное знание обусловлено историко-социологически и, прежде всего, тем, как общие закономерности бытия Мироздания, Объективной реальности в целом, наука интерпретирует по отношению к жизни общества и природы, объемлющей жизнь общества. Если конкретно, то статья, опубликованная в “Молодой гвардии”, завершалась следующими словами:
«…При таком положении вещей [11] фактология науки обесценивается, но резко возрастает общественная значимость методологии, в том числе методологии поиска Знания, необходимого для прогноза развития любой общественной системы.
Есть научно технические вопросы, на которые можно дать правильные ответы, не выходя за пределы узкой отрасли знания. Например: “Как построить атомную электростанцию или создать космический корабль для полета на Марс?” Но на вопрос: “Надо ли строить атомную электростанцию и посылать на Марс космические корабли [12]?” — не следует искать ответа в области технического и даже экономического знания. Для ответа на такие вопросы необходимо найти место прикладного фактологического материала частной отрасли знания в общей фактологии истории. Только при этом условии можно построить прогноз развития частной отрасли науки и техники и получить достоверные ответы на такого рода вопросы, то есть ответы, подкрепляемые практикой с течением времени. Данные утверждения предполагают, что История не является цепью случайно следующих друг за другом фактов, а через цепь случайностей пролагает себе дорогу закономерность. Эта закономерность истории познаваема (то есть независима от сознания). Понимание разного рода объективных закономерностей позволяет “пророчить” варианты устойчивого будущего с точностью до общественного явления, а в отдельных случаях — с точностью до исторического факта. Это и дает возможность направлять производительные силы общества на реализацию предпочтительного для концептуальной власти варианта устойчивого будущего. Осознание этого факта чуждой нам концептуальной властью при упорном нежелании понять его нашей политической, законодательной и исполнительной властью и обеспечивает столь высокое совпадение «исторической реальности наших дней: наше пояснение при цитировании» c вышерассмотренными американскими прогнозами 40-летней давности
