Вера для Надежды - [35]

– Ненавижу. – Сказал я в своей реальности и услышал какие-то хрипы.

Да, может это дурость, но я надеюсь, что Кристина пускала себе кровь не просто так. А главное, она делала это незаметно. Думаю, что из моей раны кровь тоже подойдет.

– Ненавижу. – Повторяю я и тут же давлюсь водой, что заливается в рот и нос.

Внезапно перед лицом появляется сапог. Я не могу посмотреть на лицо генного, но точно знаю, что это он, ведь обувь отличается от той, что нам выдают. Я даже усмехаюсь над судьбой и, закрыв глаза повторяю.

– Ненавижу. – Может и не поможет, но мне от этого легче.

Открываю глаза, услышав, как кто-то кричит мое имя и понимаю, что это Федор. Выстрел его чейза и генный падает замертво. Видимо он не ожидал такого. Я лично тоже не ожидал, но рад.

– Ты как? – Подбегает ко мне товарищ.

– Что со мной? – Бормочу я, стараясь пошевелиться.

– У тебя голова в крови, а больше ничего…

Последнее слово он произносит захлебываясь кровью. Невдалеке стоит модифицированный и уже направляет чейз в мою сторону.

Федьку! Из-за меня!

В груди, что-то клокочущее, наконец, взрывается, и я ясно ощущаю чистую ненависть в своей крови. Только говорить не могу. Закрыв глаза, я все мысли отдаю ненависти и отрубаюсь, чтобы ненавидеть даже после смерти!

20

Очнулся в палатке, а вокруг бурлила жизнь. Слышны были радостные выкрики, гомон ребят кто-то, накинув простынь на бедра, изображал из себя танцовщицу.

– А что произошло? – Хриплю я и получаю радостную весть.

Все генные по неизвестным причинам умерли, захлебнувшись собственной кровью!

Голова немного болела, но жить можно. Собрав остатки людей, мы решаем идти к спец – городу в котором держат наших женщин. Покопавшись в вещах убиенных, мы нашли много полезного и странного. У некоторых генных были картинки каких-то детей и еще какие-то даты. Но не это нас волновало.

Карты, приборы следования, маски на лицо и аэромобили. Мы идем вызволять женщин и детей!

Они шли в сторону города, но встретили своих в пути. Аэробусы стройным рядом шли в направление спец – города сто семь. Охраны было немного и вообще создавалось ощущение, что организатор этой поездки не хотел привлекать внимание. Аэробусы шли с большими отрывом друг от друга, а аэромобили с охраной на бешенной скорости носились вокруг каравана. Именно это и было удачей для нас.

Людей в отряде осталось мало, но оснащение было получше. Один К – 47 чего стоил.

Внезапной атаки генные не ожидали, поэтому сразу после взрыва последовал светлый все сжигающий дождь из чейзов. Мы старались бить лишь по аэромобилям, да и… сами генный почему-то уводили аэробусы в сторону от огня – будто защищали груз. Только мои руки жали на кнопки и кидали гранаты, чтобы не думать ни о чем я слушал взрывы и старался слиться с вибрацией воздуха. Внезапно пошел дождь…

Мы не собирали обгоревшие трупы генных, не закапывали своих, мы смотрели на женщин и детей. Последнее дыхание ненависти, последний раз смотрю на трупы и прячу чейз за спину. Руки все еще вибрируют от нервов, а глаза… я вижу бесконечные пески залитые кровью и дождем. Красные лужи принимают в свои глубины сапоги и… я стою в море Смерти. Что-то внутри меня кричит и извивается, просит остановиться, но на бедре висит К – 47. Я понимаю, что сам являюсь инициатором всего и… это я веду людей на верные смерти, сам оставаясь живым. Дождь смывает с меня пот и кровь, а я смотрю на четверых оставшихся ребят и… прошу у них прощение.

– Андрей, там это… генные – врачи с женщинами были. – Ко мне подошел один из оставшихся.

– Зовут как? – Выдавливаю я из себя. Хочу запомнить имена немногих кто остался, чтобы потом не ощущать эту съедающую пустоту и тоску в груди.

– Миша. – Ответил парень, и немного улыбнувшись, протянул руку в знак приветствия. – Михаил, командир. – Уже более открыто говорит солдат и прикладывает руку к виску.

– Веди… Михаил. – Ответил я и пошел следом.

Они сидели вместе с людскими женщинами и детьми – генные в белых халатах. Среди груза нашлись медицинская аппаратура и медикаменты, а еще…

– Здравствуйте, Элла. – Психолог из спец – интерната видимо была самой главной в этом месте.

Женщина с рыжими волосами и вечной дежурной улыбкой на губах. Она задавала множество странных вопросов и всегда поддерживала Рона Райва. Почему-то сейчас в ее руках был ребенок.

– Здравствуй, Андрей. – Ответила она и прижала спокойно спящего малыша.

«Почему у нее есть ребенок? Почему у нее дитя, а моя Катя…»

– Сколько ему? – Я старался незаметно вытащить К – 47, но генная все поняла и спрятала небольшой сверток за спину.

– Шесть месяцев. – Она проследила, как я направил в ее сторону оружие. Мне больше нечего ей сказать.

Она генная – сообщница покойного Главы и врач, что мучил меня и всех детей из интерната. Именно ее тесты показывали, кого можно отправить на операцию, а кто еще может пригодиться обществу. Ее психологические вопросы давали свободу или заточение. По ее указке на наших картах – документах ставились печати обозначающие сумасшедших. Холодная, бесчувственная стерва, что всегда доводила Кристинку до слез. Тинка выходила из ее кабинета в подавленном состоянии, а потом долго сидела под кроватью, а теперь… ребенок. Я знаю, что для его рождения была убита человеческая женщина.