Верь мне! - [21]

— У меня нет причин не доверять вам, мисс Стейси! — Он смотрел на нее очень серьезно, потом взял ее за руку, потянул с бревна и улыбнулся неожиданно по-мальчишески весело:

— Я с удовольствием воспользуюсь вашим предложением. Примерно раз в году я вылетаю во владения компании в глубине материка, в настоящую «глубинку», о которой я как-то вам рассказывал, насколько помню. На каждой из тех отдаленных станций есть конторский работник, конечно, но здесь, в Ридли Хиллз, я предпочитаю сам вести все бумаги. Их не такое количество, чтобы брать для этого специального человека, но мне жаль тратить на них дневные часы, вот почему какое-то время приходится просиживать над ними по вечерам. Не думайте, что меня не соблазняла уютная картина, которую составляете вы с Бантом и Эндрю у камина…

Это было неожиданным признанием со стороны сдержанного Стивена Брайента. Он вдруг показался ей почти простым смертным, и Лу была тронута. Кроме того, она очень разволновалась, так как он продолжал держать ее за руку, даже после того как помог подняться по крутому берегу и вывел снова на неровную овечью тропу. Даже когда они снова очутились на тропинке, он не убрал своей руки, и она ощущала ее приятную теплоту в своей ладони. Наверное, мы похожи на влюбленную парочку, вышедшую на воскресную прогулку, с горечью подумала она. Она старалась не шевелить пальцами, и только когда они уже подходили к дому, он разжал свою руку, чтобы открыть калитку. И для Лу волшебство закончилось.

В течение следующей недели она вкладывала все свои силы в то, чтобы тепло встретить старую няню Стивена Брайента. Лу просто не могла себе представить, что он когда-то был ребенком: столь явно он был истинным мужчиной, властным и уверенным в себе. Ей забавно было воображать его розовощеким младенцем, которого кто-то с любовью подбрасывает на руках. Он всегда отзывался о Марни с такой любовью и снисходительностью, что для Лу стало страшно важно, чтобы они со старой леди тоже подружились. Полируя и отмывая дочиста всю посуду, наполняя вазы самой вкусной выпечкой, на которую только была способна, Лу молилась, чтобы так и случилось.

Комната Марни располагалась справа от ее собственной, и она открыла ее, отполировала старинный дубовый гардероб и комод так, что видела в них свое отражение, поставила на подоконник большую вазу золотых хризантем. Она даже сшила новые занавески из одного из отрезов пестрых цветастых материй со склада. Для этого ей пришлось попросить у своего нанимателя ключ, но он был настолько доволен ее намерением, что даже не поленился прийти и заглянуть в дверь по дороге в душ. Его «очень мило, мисс Стейси» стало наивысшей похвалой — такой отклик эти скупые слова благодарности нашли в чутком сердце Лу. Теперь она провела руками по занавескам, чтобы выровнять их складки, и отступила назад, чтобы обозреть результат своих трудов. Да, удовлетворенно увидела она, золотые цветы в вазе подчеркнули горчичные оттенки в цветочном узоре ярких занавесок, и результат оказался очень радостным и приятным.

В этот вечер Бант принес столик и стул из комнаты старой няни, которые Лу перекрасила на веранде на расстеленной по нему газете. Белая эмаль придала комнате оттенок изящной женственности: даже Бант был поражен, хотя он, как правило, не обращал внимания на подобные бытовые, мелочи.

— Господи, комната стала совсем другая, Лу! Ты и правда здорово постаралась. Надо принести или передвинуть чтонибудь еще?

— Нет, спасибо, Бант. Кажется, все сделано, — ответила она довольно.

Они с Бантом стали теперь настоящими друзьями, и она рассчитывала на него и на Эндрю во всех планах, которые строила. Они были добрыми и внимательными ребятами, хотя никогда не могли устоять перед соблазном поддразнить ее при каждом удобном случае или «сделать из нее посмешище», как неизящно выразился Джим. Они рассказывали ей о своих проблемах, читали ей письма от родителей и подружек, а Бант даже как-то негодующе признался ей, что его настоящее имя — Бертран, и взял с нее клятву, что она никому не расскажет!

В пятницу утром она слышала, как еще до рассвета от дома отъехала большая машина, чтобы встретить в Нандойе поезд — тот же самый поезд, что привез ее сюда. Когда был съеден завтрак, запакованы сандвичи и работники ушли до вечера, Лу навела последний лоск в доме и начала приготовление ленча для приезжающих, накрыв большой кедровый обеденный стол. Когда около полудня у дома остановилась машина, Лу поспешно вытерла руки, сняла передник, пробежала вокруг дома по верандам и робко спустилась по ступеням главного входа.

Стив помогал выйти из машины маленькой пожилой женщине.

— Так вы и есть та самая Лу! Я много о вас слышала, моя милая, и я так рада, что вы живете здесь. Я уверена, что мы станем добрыми друзьями! Я слышала, что вы сделали немало чудесных приготовлений к моему приезду. Ох, так приятно вернуться — но так утомительно ехать этим ночным поездом… — Руку Лу сжали теплые полные пальцы, и она посмотрела в морщинистое желтоватое лицо с веселыми карими глазами, которые хитро и проницательно поблескивали. Волосы Марни, пронизанные сединой, были когда-то черными, и она носила их, закрутив в большой пучок на затылке. Она была полная и внешне простоватая, и так и светилась дружелюбием и терпимостью. Настроение Лу сразу поднялось. Неудивительно, что Стивен Брайент говорил о своей няне с такой любовью! Эта прямо-таки материнская теплота и сердечность тронут даже камень.