Венский кружок. Возникновение неопозитивизма - [40]

Это ведет к «катастрофическим следствиям». Высказывания о чужой духовной жизни в обычном смысле оказываются невозможными, ибо они могут говорить только о связях моих переживаний. Все другое, с точки зрения науки, есть невыразимое содержание представлений. Высказывания о чужой психике эквивалентны высказываниям о телесных движениях другого человека, которые на ступени физического конструируются из моего собственного потока впечатлений. Предположения о будущем также могут быть лишь высказываниями о настоящем. Понятие о будущем не дано изначально в переживаниях, оно конструируется из этих переживаний. Все индуктивные обобщения от настоящего к будущему необоснованны. «Действительно, здесь мы приходим к концу всякой философии» (S. 53).

Однако эта резкая критика соединяется с чрезвычайно высокой оценкой: «Даже этот предварительный набросок системы построения представляет собой выдающееся достижение благодаря глубине анализа и тщательности логической обработки» (S. 29).

В своем ответе (ibid.) Карнап согласился считать открытыми все содержательно-психологические вопросы, как и вопрос о том, являются ли переживания неразложимыми целостностями или обладают изначальным внутренним многообразием. Благодаря этому остается также открытым вопрос о том, на какой ступени осуществляется квазианализ. Он признал также, что неясна разница между реальным и идеальным упорядочением, ибо она зависит от внутреннего многообразия переживаний.

«Логическое построение мира» Карнапа подверг ясной и обстоятельной критике также Вайнберг¹⁵², причем эта критика также ведет к «катастрофическим следствиям». В частности, физический мир, независимый от собственного опыта, еще не дает оснований считать, что высказывания о чужих переживаниях бессмысленны и что общение и интерсубъективность невозможны. Но если осмысленны только высказывания о моих собственных переживаниях, то утверждения о физическом бытии и высказывания о переживаниях других людей лишены смысла. Можно говорить лишь о внешнем поведении другого человека. Высказывания о переживаниях других людей и об их внешнем поведении логически эквивалентны и взаимозаменимы. Если при этом о переживаниях другого думают как о своих собственных, то это лишь несущественное добавочное представление. Поэтому высказывание другого человека можно истолковать как факт его внешнего поведения, но не как символ, за которым что-то стоит (S. 219). Вследствие этого общение двух людей оказывается невозможным и никакой интерсубъективности нет (S. 222).

Для суждения о «Логическом построении» Карнапа нельзя не учитывать того обстоятельства, что в целом в системе построения речь идет только об определении понятий. В предисловии Карнап ясно говорит: «Здесь рассматривается... вопрос о сведении одних знаний к другим» и «ответ на вопрос о сводимости ведет к построению единой разветвленной системы используемых в науке понятий, которая опирается на небольшое число исходных понятий».

В конечном счете определения не должны содержать ничего иного, кроме отношений между переживаниями определенного («моего») потока переживаний — в этом состоит смысл и цель всей системы построения. Построенные таким образом понятийные объекты являются лишь формами упорядочения этих переживаний, их обозначениями и сокращениями. Обозначают ли они кроме этого еще нечто существующее — это «вопрос метафизики, которому нет места в науке» (S. 220).

Система построения Карнапа не дает ясного ответа на вопрос о том, все ли понятия науки или какие из них могут быть построены посредством простой комбинации чувственных переживаний. Он осуществил строгое построение только для понятия своего психического. То, что оно может быть построено только на основе ощущений, не подлежит теперь никакому сомнению. Однако для понятий более высоких ступеней построение не было осуществлено полностью, поэтому остается неясным, сводимы ли они к отношениям между чувственными переживаниями.

Система построения Карнапа должна была удовлетворить двум требованиям: она должна была дать рациональную систему построения понятий, которые фактически используются в науке для построения мира, и при этом использовать только отношения между чувственными переживаниями. Для выполнения последнего требования Карнап использует отношение логической эквивалентности. Два предложения логически эквивалентны, если оба обладают одним и тем же значением истинности, т. е. если они всегда либо одновременно истинны, либо одновременно ложны. Здесь учитывается лишь их истинностное значение. По смыслу они могут различаться. Но с этой точки зрения понятия можно определять через отношения чувственных впечатлений лишь тогда, когда эти определения логически эквивалентны другим способам определения. Это возможно тогда, когда понятийное содержание как-то можно связать с чувственными переживаниями для того, чтобы получить разрешимые высказывания о мире. Критерии наличия чувственного переживания можно в этом случае применять к определениям. Ясно, что на этом пути можно строить понятия лишь в том смысле, что они содержат лишь простое упорядочение чувственных переживаний. Другой смысл, в котором эти определения могли бы быть эквивалентны, таким путем построить нельзя. Он оказывается лишь логически несущественным «сопутствующим представлением» и остается вне рассмотрения. Но что понятия с таким другим смыслом существуют и участвуют в построении мира, обнаруживается в понятиях чужой психики, будущего и бессознательного. Понятия об объектах, «которые не входят в непосредственное восприятие» (S. 180), можно образовать лишь в той мере, в которой они содержат простое преобразование квазисоставных частей чувственных восприятий. Всякий другой смысл в системе Карнапа теряется. Солипсистский базис оказывается для него недостаточным. Даже если в основу положено несколько потоков впечатлений, то, по-видимому, можно определить чужое психическое, но не понятие о неосознанном.