Венская прелюдия - [72]

В первый же вечер начинающие шпики вечером обменялись информацией и несказанно удивились. Герр Хубер, что-то около двух часов пополудни, неспешно прихрамывая, с книгой в руке, вышел из своего дома на Тейнфальтштрассе, 2. Прошёл мимо всех лавок, мимо собора, ни на что не отвлекался, а как только поравнялся с лавкой букиниста, несколько раз дилетантски осмотрелся по сторонам и зашёл внутрь. Пробыл там немногим более часа и отправился домой, но уже с другой книгой в руках.

На следующий день герр Хубер проделал тот же маршрут с хронологической точностью в то же самое время.

Вечером на импровизированном совещании у посла за чашкой чая Завадский задался вопросом, почему же букинист искал адрес Анны в своей картотеке. Пусть даже он и не помнил его точно, почему он скрыл при их первом визите, что знаком с семьёй Анны? На это Илья Михайлович справедливо заметил, что книгу такой толщины прочесть за день невозможно. Для чего Хубер её обменял, и что можно делать в пыльной книжной лавке целый час? Разговаривать с её хозяином об особенностях внешней политики Австро-Венгрии? Ну, пусть даже так… Но вернёмся к книге.

С каждым из стариков следовало побеседовать заново под каким-то благовидным предлогом, но для этого был нужен Лузгин. А он куда-то пропал на несколько дней, что вызывало у князя Лобанова-Ростовского нескрываемое раздражение.

С этим известием и шёл Завадский к адъютанту, нарушив их договорённость о том, что к нему можно приходить только по чётным числам. Александр Александрович не успел восхититься роскошными интерьерами гостиницы «Европа». Хрустальные бра, картины на стенах и расписанный потолок прошли мимо его внимания. Среди одинаковых чёрных дверей с натёртыми до блеска медными ручками он искал ту, на которой была прибита большая цифра «девять».

Слегка прихрамывая, Завадский ускорил шаг возле восьмого номера, но тут же был вынужден остановиться. Дверь девятого приоткрыло лёгким сквозняком, и оттуда чётко слышался знакомый голос итальянца Памфили:

— … скорее всего, по причине её секретности, но ваша поездка в Лондон оставила на берегах Туманного Альбиона неизгладимое впечатление. Потом — Третье отделение. Собственно, на этом всё.

Впервые в жизни капитан второго ранга Завадский почувствовал себя нелепо, словно гимназист, застуканный дворником за подглядыванием в подвальное окно женской бани. Зайти сейчас — значило бы разрушить какую-то игру. Уйти? Холодный тон итальянца не предвещал ничего хорошего. А если адъютанту понадобится его помощь?

— Самое интересное как раз и произошло в Третьем отделении, — едва послышалось из гостиничного номера.

Завадский замер на расстоянии вытянутой руки от двери. Его шаги собеседники не слышали. В коридорах гостиниц для покоя постояльцев кладут дорожки с мягким ворсом.

— Об этом периоде вашей карьеры у меня достаточно скудные сведения, — чётко расслышал Завадский голос Чезаре.

— Это неудивительно. Единственный человек, который в подробностях мог рассказать о моих успехах и провалах на этой службе, прыгнул в лестничный проём с третьего этажа. Он был предателем, и у меня много вопросов, на которые я не успел получить ответы. Радует единственное — ваш информатор в таком же положении. Господин Ерёмин ушел от нас, не попрощавшись.

Завадский боялся пошевелиться, чтобы шорох одежды не затмил собой голос Лузгина, который, судя по всему, сидел дальше от двери. Либо спиной к ней. Его было очень плохо слышно.

— Я информирован о ваших специальных навыках ведения расследования. Вы очень непростой фрукт, как у вас говорят, господин Лузгин.

Александр Александрович стоял, словно статуя древнегреческого атлета. Каждая мышца в напряжении, лицо каменное, без единого намёка на эмоцию. Он весь пребывал во внимании, забыв о своём позорном положении подслушивающего.

— Кому теперь эти навыки нужны? — Лузгин, судя по всему, подошёл поближе. Эти слова адъютанта Завадский расслышал довольно чётко. — Меня выкинули отовсюду, как только нынешний государь решил отодвинуть от дел своего дядюшку. Моего бывшего патрона. Кому нужен преданный пёс, кроме своего хозяина? — продолжил адъютант. — К чёрту все заслуги. Они ничего не стоят. Тем более, я не смог довести до логического конца своё главное расследование. Я проиграл. Мне не хватило двух шагов. Сделай я их вовремя, кто знает, как бы сейчас развивались события и какая цифра стояла бы после имени императора России. Второй, третий… вроде подряд, а какая разница между ними… Успей я вовремя, Третий до сих пор прозябал бы у себя в Гатчине в статусе наследника.

— Нам нужны ваши навыки. Хотя я обратил внимание на ваше устремление заняться журналистикой здесь, в Вене, — ответил Чезаре. — Возможно, это было бы полезно. Журналисты — люди свободные, имеют законный предлог задавать вопросы, интересоваться, проявлять любопытство.

— Вы — это кто? Кого вы представляете, Чезаре, когда говорите эти слова? И какую цену предложите? Кстати… Торговля струнными инструментами в Петербурге в мои планы не входит. Я своё будущее с этой страной уже не связываю.

Последние слова Лузгина капитан второго ранга расслышал совершенно ясно.