Венгрия-1956: другой взгляд - [36]

Поворотным моментом мятежа 1956 года стала резня в будапештском горкоме партии. Она показала всему миру и прежде всего советскому руководству, что правительство Имре Надя не контролирует ситуацию в стране и необходимо военное вмешательство. Методы мятежников являлись продолжением ультраправой политической практики 1919 и 1944 годов, которая на тот момент была хорошо памятна современникам.

На конец октября 1956 года в Венгрии сложилось двоевластие. С одной стороны выступал кабинет Имре Надя, с другой — «ревкомы» и отряды Национальной гвардии. Ядром последней являлись деклассированная молодежь и низы пролетариата. Антагонизм между этими силами увеличивался с каждым днем, и накануне ввода советских войск министры правительства рассматривали возможность обращения в югославское посольство за политическим убежищем от повстанцев.

Основой мировоззрения большинства мятежников были антисемитизм, глубокая религиозность и влияние западной пропаганды, которые определяли большинство действий «повстанцев»: недоверие к правительству Надя, надежды на ввод американских войск и фанатичное сопротивление советским войскам в ожидании помощи с Запада.

Конфликт 1956 года во многом персонифицирован в противостоянии премьер-министра Имре Надя и кардинала Йожефа Миндсенти. Слабому политику и реформатору, «венгерскому Горбачеву», случайно оказавшему у кормила государственной власти в переломный момент истории, противостоял фанатичный реакционер, пользующийся поддержкой масс и США.

Значительная часть венгерского населения, вопреки утверждениям современной историографии, не поддержала мятеж. К ним относятся активисты компартии, национальные меньшинства и значительная часть крестьянства, большинство населения Венгрии, опасавшееся возвращения старого режима.

IV. В ожидании рабочей революции против сталинизма. Как левые радикалы поддержали ультраправых

Исходные файлы

В 1935–1937 годах Лев Троцкий, один из вождей русской революции, будучи в норвежском изгнании, пишет книгу «Преданная революция: Что такое СССР и куда он идет?». Эту работу, анализ природы советского государства, можно считать самым значительным теоретическим вкладом Троцкого в марксизм, после нее следует говорить о троцкизме как самостоятельном течении в мировом коммунистическом движении.

В «Преданной революции» Троцкий охарактеризовал Советский Союз как «деформированное рабочее государство», в котором власть и контроль над собственностью узурпировала бюрократия. По мнению Льва Давыдовича, это стало результатом отсталости России, перерождения правящей партии большевиков после смерти Ленина и победы сталинской группировки.

Многие положения Льва Троцкого, изложенные в «Преданной революции», оказались пророческими. К ним можно отнести и тезис о неизбежности нападения нацистской Германии на СССР, и понимание того, что рано или поздно советская бюрократия захочет не только управлять собственностью, но и владеть ею, что повлечет за собой реставрацию капитализма. Любопытно, что в дальнейшем анализ Троцкого заимствовали и его оппоненты, маоисты, а затем и сталинисты. Правда они, естественно, возложили ответственность за предательство революции и перерождение советского общества на преемников Сталина, прежде всего на Никиту Хрущева.

Сформулировав стоящие перед СССР проблемы, Троцкий не мог не попытаться найти пути их решения и, будучи революционером, в завершающей главе своего труда призвал советский рабочий класс к новой революции.

«Советское население не может подняться на более высокую ступень культуры, не освободившись от унизительного подчинения касте узурпаторов. Чиновник ли съест рабочее государство, или же рабочий класс справится с чиновником? Так стоит сейчас вопрос, от решения которого зависит судьба СССР. Огромное большинство советских рабочих уже и сейчас враждебно бюрократии, крестьянские массы ненавидят ее здоровой плебейской ненавистью...

...Мирного выхода из кризиса нет. Ни один дьявол еще не обстригал добровольно своих когтей. Советская бюрократия не сдаст без боя своих позиций. Развитие явно ведет на путь революции. При энергичном натиске народных масс и неизбежном в этих условиях расслоении правительственного аппарата сопротивление властвующих может оказаться гораздо слабее, чем представляется ныне. Но на этот счет возможны только предположения. Во всяком случае снять бюрократию можно только революционной силой и, как всегда, с тем меньшими жертвами, чем смелее и решительнее будет наступление.

...Революция, которую бюрократия подготовляет против себя, не будет социальной, как Октябрьская революция 1917 года: дело не идет на этот раз об изменении экономических основ общества, о замене одних форм собственности другими. История знала и в прошлом не только социальные революции, которые заменяли феодальный режим буржуазным, но и политические, которые, не нарушая экономических основ общества, сметали старую правящую верхушку (1830 года и 1848 года во Франции, февраль 1917 года в России и пр.).

...Дело идет не о том, чтобы заменить одну правящую клику другой, а о том, чтобы изменить самые методы управления хозяйством и руководства культурой. Бюрократическое самовластье должно уступить место советской демократии»