Венгерский политический детектив - [13]

Та как будто не замечала его. Какое-то время они ехали молча, любуясь зеленой долиной. Наконец Юнг нарушил молчание:

— Должен сказать вам, Мадам, дело гораздо серьезней, чем можно было подумать.

— Успокойтесь, Георг! Люди, которых вы просили, прибыли. Оба профессионалы. Они сделают все, что потребуется.

— Хочется верить, что они подоспели вовремя.

— Через час они будут ждать вас в пункте «два», — сообщила дама.

— Есть ли какие-нибудь указания?

— Нет. Все распоряжения, как обычно, будут поступать через Бутона.

— Я докладывал, что связь с Ковачем установлена.

Она кивнула:

— Ваше донесение принято. Из центра еще раз напоминают, что молчание Ковача следует обеспечить любыми средствами. Кроме Бутона, у него была связь и с вышестоящим звеном агентуры. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он проболтался!

— Я вас понял, Мадам!

— Это приказ центра! — Решительный голос женщины зазвучал еще тверже. — С верхним звеном связан также Бутон, но до Бутона, будем надеяться, им не добраться! Что касается Ковача, или он будет молчать, или его уберут! Решение на этот счет примет Бутон!

— Буду действовать соответственно, — почтительно отозвался Юнг.

— Устраивайте людей. Через час жду вас на запасной явке.

— Понятно.

— О местонахождении друг друга они знать не должны. Это мне было велено подчеркнуть вам особо.

Юнг кивнул.

— И будьте предельно осторожны. Остерегайтесь слежки.

Они прибыли на нижнюю остановку канатной дороги. Спутница Юнга поспешила к стоянке такси, а сам он исчез в толпе пассажиров, ожидающих посадки.

2

Тюремный двор с четырех сторон окружен высокими стенами. Здесь пустынно, ни кустика, ни травинки. Всюду господствует серый цвет. Правда, наверху голубеет клочок неба, но выведенные на прогулку арестанты видят под ногами лишь красноватый щебень.

Они прогуливаются парами, заложив руки за спину, потупив глаза. Разговаривать им запрещается.

Из противоположных углов двора за гуляющими присматривают двое часовых.

Но вот раздается свисток.

— Прогулка окончена, — командует один из охранников. — В помещение! Бегом марш!

Шеренга гуляющих оживляется, шарканье ног сменяется топотом. Открываются створки железных ворот, и через минуту тюремный двор пустеет.

Высоко над крышами пролетают несколько голубей.

Тишина.

Снова распахиваются ворота. Входят четверо охранников и встают по углам двора. В сопровождении офицера и двух часовых появляется Ковач. Офицер пропускает его вперед и делает знак рукой, означающий начало прогулки.

Ковач на минуту поднимает осунувшееся лицо к небу, затем направляется к середине двора, посыпанной красноватым щебнем. Заложив руки за спину, начинает прохаживаться.

Часовые и офицер следят за каждым его движением. Он не обращает на них внимания. Он их не видит. Перед глазами стоит полоска тонкой папиросной бумаги с шестью словами:

БУТОН ПРИКАЗЫВАЕТ МОЛЧАТЬ!

МАК ВЫРУЧИТ ВАС!

Глава IV

1

— «Что говорить — мне жизнь постыла!» — поэтической строчкой из Ади начал свое донесение Кути, вернувшись с улицы Лео Франкеля.

— Что, плохи дела? — сочувственно спросил его Ружа.

— Хуже некуда! — простонал Кути. — Эта особа спит с любовником в гробовом молчании... без единого вздоха!

— Это все, что тебе удалось узнать о ней?

— Все! — падая на стул, только и сказал капитан.

— Не так уж и мало, — попытался утешить его подполковник. Он задумчиво помолчал. — Давайте-ка нынче вечером с ней познакомимся. Может, с нами она поведет себя более страстно. — Он поднял трубку телефона: — Кларика! Разыщите старшего лейтенанта Салаи!

— И Золи пойдет? — усмехнулся Кути.

— Его выдержка нам понадобится.

— А вдруг эта дамочка предпочитает интеллектуалов?

— Тогда почитаешь ей что-нибудь из поэзии!

В кабинет вошел Салаи.

— Садись, Золи, — сказал ему Ружа. — Ты нам сегодня нужен. Без твоей выдержки и самообладания мы просто не справимся.

— Без твоей осмотрительности мы сядем в калошу! — с иронией подхватил Кути.

— Да заткнись хоть на минуту, — осадил его подполковник. — Кто из вас знает какой-нибудь тихий летний ресторанчик?

После короткой дискуссии выбор пал на один из ресторанов Городского парка.

— Ну и порядок, — подвел черту Ружа. — В таком случае поручаю вам передать Эве Ласло — разумеется, в самой любезной форме — приглашение быть нашей гостьей сегодня после работы.

Кути бросил на шефа недоумевающий взгляд.

— Боюсь, что от этого приглашения она не только завздыхает, но и застонет, — неуверенно произнес он.

— Не бойся, — ответил Ружа, — Золи сделает все корректно, со свойственной ему осмотрительностью, не так ли?

2

Юнг остановился на углу площади Мадача у газетного киоска и принялся не спеша разглядывать зарубежную прессу, которой киоск был обложен снаружи снизу доверху. Он наклонялся, брал то одно, то другое издание, некоторые подавал в окошко киоскеру, попутно посматривая по сторонам. Вокруг не было ничего подозрительного. Он снял со стенда еще одну газету, подал ее продавцу. Тот, поднося к глазам каждую, подсчитал общую стоимость.

— С вас двадцать шесть восемьдесят, — сказал он.

Юнг дал ему тридцать форинтов, взял газеты и, не дожидаясь сдачи, быстро направился к поликлинике. Он уверенно, как человек, бывавший здесь много раз, вошел в здание и поднялся к буфету на площадке между первым и вторым этажами, откуда улица хорошо просматривалась. Заказав себе кофе, Юнг подошел к окну и стал наблюдать за движением.