Венерианское чародейство - [21]

Старк аккуратно положил Зарет на свободное ложе, укутал ее такой же шелковой пеленой, закрыл ей глаза и сложил на груди ее руки. И ему показалось, что на лицо ее тоже снизошли мир и покой.

Он вышел вместе с Треоном, думая, что, наверное, не было еще в мире существа достойнее Зарет, чтобы возлежать в королевской усыпальнице.

— Треон, — сказал он.

— Да?

— Пророчество, которое ты произнес, когда я вошел в замок… Я его осуществлю.

Треон кивнул:

— Именно так и сбываются пророчества.

Он не стал возвращаться в храм, а повел Старка дальше, в самое сердце катакомб. Треона охватило волнение, бурное, пугающее, которое передалось и Старку. В облике Треона появилось вдруг нечто, делающее его воплощением самой судьбы, и землянин ощутил, что его словно бы подхватило мощное течение, которое неудержимо будет нести его вперед, сметая все на пути. Старк задрожал всем телом.

Наконец они достигли конца коридора. Здесь, в красном мраке, сидело возле запертой черной двери изваяние, гротескное и уродливое настолько, что калека Треон выглядел по сравнению с ним почти красавцем. Но лицо изваяния было таким же, как лица прочих статуй и древних королей, в его запавших глазах сохранилось выражение мудрости, а одна из его семипалых рук была все еще гибкой и чувствительной.

Старк отпрянул. От вида изваяния ему сделалось дурно, и он бы убежал, но Треон ему этого не позволил.

— Подойди ближе. Он мертв, набальзамирован, но у него послание для тебя. Все эти годы он ждал, чтобы тебе его передать.

Преодолев себя, Старк шагнул вперед. И вдруг ему показалось, будто фигура у дверей заговорила:

— Посмотри на меня и подумай как следует, пока ты не овладел силой, которую найдешь за дверью…

Вскрикнув, Старк отскочил назад, Треон улыбнулся:

— Так и со мной было. Но с тех пор я много раз это слушал. Он не голосом говорит, слова звучат у тебя в голове, да и то когда подходишь к нему на определенное расстояние.

Старк трезво обдумывал ситуацию. Очевидно — запись мыслей, читаемая с помощью электронного луча. Древние хорошо позаботились, чтобы их предостережение было услышано и понято любым, кто попытается разгадать загадку катакомб. Мысленные образы, улавливаемые непосредственно мозгом, неподвластны языковым и временным барьерам.

Он опять шагнул вперед, и телепатический голос заговорил с ним снова:

— …Мы проникли в тайны богов. Мы не замышляли зла. То была всего лишь любовь к совершенству и желание сделать все живое столь же безупречным, как наши дома и сады. Мы не знали, что это было против Закона. Я был одним из тех, кто открыл способ изменять живую клетку. Мы использовали невидимую энергию, которая приходит из Страны Богов, из-за пределов Неба, и мы ее так применяли, что могли лепить все, что угодно, из живой плоти, как гончар лепит из глины. Мы исцеляли безнадежно больных и раненых, мы сделали высокими и стройными тех, кто уродлив был от рождения, и на время мы стали братьями самим богам.

Даже я познал радость совершенства, но затем пришла расплата. Клетка, которую однажды вынудили измениться, не прекращает меняться. Процесс шел медленно, и какое-то время мы его не замечали, а когда заметили — было уже поздно. Мы становились городом чудовищ. Сила, которой мы воспользовались, была ужасна, ибо чем больше пытались мы возвратить нашу чудовищную плоть к ее прежней форме, тем больше росли и росли стимулированные клетки, пока тела, которые мы обрабатывали, не превращались в рыхлые, расплывшиеся фигуры, расползающиеся на глазах. Один за другим жители города погубили себя. А те, кто остался, осознали приговор богов и наш долг. Мы все приготовили и дали Красному морю навсегда скрыть нас и нам подобных от тех, кто придет потом.

И все же мы не уничтожили наше знание. Возможно, нам запретила сделать это всего лишь наша гордость, но мы себя заставить не могли. Возможно, другие боги, другие расы, более мудрые, чем мы, сумеют устранить зло, оставив только добро. Потому что благо для всех существ — быть если не совершенными, то хотя бы сильными и здоровыми. Но внемли этому предостережению, слушающий нас, кто бы ты ни был. Если боги твои ревнивы, если твоему народу не хватает мудрости или знания, дабы преуспеть там, где мы потерпели неудачу, не трогай эту силу, или ты и твой народ станут такими, как я…

Голос умолк. Старк отступил назад и недоверчиво спросил Треона:

— И что же, твоя семья пренебрегла бы этим предупреждением?

Треон рассмеялся.

— Они глупцы. Они жадны, жестоки и чрезвычайно горды собой. Они сказали бы, что это ложь, придуманная, чтобы отпугнуть пришельцев, или — что человеческая плоть неподвластна законам, которым подчинена плоть рептилий. Уж они-то что-нибудь бы да придумали себе в оправдание, потому что слишком долго тешились этой мечтой.

Старк вздрогнул и поглядел на черную дверь.

— То, что там, должно быть уничтожено?

— Да, — мягко сказал Треон.

Глаза его сияли, он вспоминал некую собственную свою мечту. Он шагнул вперед и, когда Старк хотел идти с ним, оттолкнул его со словами:

— Но ты в этом участвовать не будешь.

И покачал головой.

— Я ждал, — прошептал он как бы самому себе, — Ветры велели мне ждать, пока этот день не созреет, чтобы упасть с дерева смерти. Я ждал, и сегодня на заре я знал уже, ибо ветер сказал: «Настало время сбора плодов».