— Ну а ты что скажешь?
Форстер наклонился вперед, мягкое кожаное кресло под ним заскрипело. Его молодое не по возрасту лицо, сделанное ему после трагедии на Венере, светилось ликованием от предвкушения того, что он сейчас сообщит. Но начал он свою речь академически назидательно:
— Вы конечно знаете, что Медуза (голова Горгоны) является древним символом управления. Щитом и стражем мудрости.
— Да, кажется, я уже где-то это слышал. (Откуда, интересно, профессор это взял?).
— Так вот, сигналы, посланные Медузами и записанные Центром управления в момент побега «Кон-Тики» с Юпитера, мне удалось легко расшифровать. Относительно легко, после небольшой игры с программами, а также в соответствии с моей лингвистической системой, которую я ранее описал для вас и мистера Редфилда. Я авторитетно заявляю, что этот радиошум является действительно сигналами и сигналами определенно на языке культуры X. И…
— Профессор, если бы вы только…
— …они означают, — Форстер растягивал слова, почти пел, — что они прибыли.
— Они уже прибыли?
— Да. Сообщение такое: «они прибыли».
Неужели Форстер шутит?
— Не верю, — сказал Командор. — Зачем тем, кто только что прибыл, так говорить? Логичнее было бы: «мы прибыли».
Форстер усмехнулся:
— Хороший вопрос. Тем более что медузы вряд ли кажутся разумными существами в том смысле, в каком мы понимаем это слово, — возможно, не более разумными, чем дрессированные попугаи. Вероятно, они реагировали на какой-то стимул, заложенный вечность назад. Закодированный в генах. Или в том, что служит им генами. И я предполагаю, что сообщение предназначалось не «Кон-Тики» и не «Гаруде». Судя по направленности сигналов, целью была Амальтея.
— Амальтея…?
Солнце уже зашло за западные скалы. Зажегся свет — тусклые желтые лампочки, спрятанные в расщелинах низкой каменной стены. Блейк и Спарта шли вдоль нее, шурша ботинками по опавшим листьям. Оба съежились от холода, руки в карманах.
Из тени в дюжине метров перед ними возникла одинокая человеческая фигура. Беспокойства это у них не вызвало, никого постороннего на этой территории быть не могло. Они уже проходили мимо, как вдруг услышали:
— Линда.
— Ты… — От этого звука кожа на ее руках покрылась мурашками, сердце сдавило. В темноте она видеть больше не могла, порыв ветра унес запах. Но эта интонация… Она боялась поверить.
— Да, дорогая. Пожалуйста, прости меня.
— Папа.
Они очутились в объятиях друг друга.
Блейк почувствовал себя здесь лишним и от растерянности произнес первое, что пришло ему в голову:
— Где вас черти носили, доктор Надь?
Но им было явно не до него.
— Линда, Линда. — Звучало как молитва.
Приглушенные рыдания.
— А где мама? Она…
— С ней все в порядке. Ты скоро ее увидишь.
— Я думала вы погибли.
— Мы боялись… Так было нужно. Проклятая война. Пришлось скрываться.
Спарта слегка успокоилась.
— Давай пойдем в дом. Там мы с Командором все вам обоим объясним. К его чести и моему стыду, это я заставлял его так действовать, он мне всегда возражал.
Она отстранилась от него:
— Вы вместе с Командором?
— Пожалуйста, не задавай больше вопросов, пока не услышишь все, что мы тебе расскажем. И ты тоже, Блейк.
Все трое молча направились к массивному каменному дому.
Библиотека. У камина Форстер и Командор. Командор жестом указывает на поднос с напитками:
— Профессор?
— С меня более чем достаточно. Честно говоря, я надеюсь уговорить Трой и ее друга поехать со мной.
— На Амальтею?
— Необычная компетентность, обоих. Возможно, их знания дополнят мои в этом вопросе. Где они?
Командор посмотрел на него с хорошо замаскированным весельем. То, что кто-то мог дополнить знания Форстера, было необычным признанием для маленького профессора. Он подошел к высоким окнам, выходившим на темную лужайку, увидел приближающуюся группу:
— Не волнуйся, сейчас будут.
