Венера Прайм 3 - [16]

Пройдя по оживленной, гулкой соединительной трубе, вошли в Ратушу. В ней находились только офисы, за одним исключением — выставка.

Она остановилась внутри купола из прозрачного зеленого стекла. Люди обходили ее с обеих сторон, стуча каблуками по стеклянному полу, некоторые в скафандрах, другие без, но с сумками скафандров, перекинутыми через плечо.

Заинтригованная Спарта огляделась. Здесь практически все было выполнено из стекла. Купол был примерно тринадцати метров в высоту и шести в ширину, арки с четырех сторон помещения вели в сводчатые коридоры, тоже из стекла, через один из которых они только что прошли. Над головой, сквозь прозрачную крышу она увидела песчаный свод, защищающий сверху город.

— Стекло такое прозрачное, — удивилась Спарта. — Я думала, что ваши печально известные песчаные бури, должны исцарапать его до непрозрачности.

— Марсианский песок не похож на земной, его зерна в тысячу раз меньше и они скорее полируют стекло, а не царапают. — Объяснил Поланьи.

— Но разве не песок вырезал в скале эту арку?

— Возможно. Хотя думаю основную работу сделало стомилионократное замерзание воды, ну и песок конечно, но подумайте, как давно это было. А всем нашим зданиям всего около десяти или двадцати лет, в конечном счете действие песка, естественно, скажется.

— Только не на том, что находилось, за этим стеклом. — Указала взглядом Спарта.

В центре помещения стояла витрина, в которой  выставлялась на обозрение знаменитая «марсианская табличка». Сейчас там ничего не было, кроме красной бархатной подушки и картонки с надписью от руки: «выставка временно закрыта».

Временно, да? Кто-то был настроен оптимистично. 

— Подожди здесь, лейтенант. Я только на минутку. 

Она быстро пошла по освещенному дневным светом коридору, в котором произошло второе убийство, осмотрела дверь шлюза в его конце, поднялась по лестнице, заглянула в кабинет помощника мэра. Не обращая внимания  на любопытные взгляды окружающих, она задействовала все свои необычные способности, анализируя и запоминая все, что попадалось ей на глаза.

Затем вернулась к лейтенанту:

— Ты говорил, что у вас есть голографическая модель места преступления.

— Да, я захватил прибор с собой.

— Давай посмотрим.

— Хорошо, инспектор. Если вы дадите мне минутку… — Поланьи повозился со штативом голопроектора, затем отрегулировал прибор. — Вот и готово. Поехали.

Дневной свет исчез, а вместе с ним и люди вокруг. Спарта и Поланьи друг друга не видели. Вокруг них образовалась визуально идеальная реконструкция Ратуши вскоре после того, как местные патрульные прибыли на место преступления.

— Ночь семнадцатого Бореала, двадцать часов восемнадцать минут. — Послышался голос Поланьи откуда-то из темноты, — что соответствует пятнадцатому сентября на земле.

Витрина была открыта, ее хрустальная полусфера откинута назад, и в скрещенных лучах прожекторов виднелась пустая подушка, на которой почти десять лет покоилась знаменитая марсианская табличка. Вокруг стояло несколько штативов, некоторые с лампами, другие с приборами, нацеленными на пустую подушку.

Рядом, на полу, лежал опрокинутый стул — и чье-то тело.

— Дьюдни Морланд, — пояснил голос Поланьи. — Высокоскоростная урановая пуля двадцать второго калибра вошла в основание черепа и вышла из верхней части лба. Чистые входные и выходные отверстия, пороховые ожоги, указывающие на то, что выстрел был произведен с расстояния менее метра.

Спарта шагнула вперед. Все виртуальное пространство отреагировало на ее движения; она подходила к телу мужчины на полу, пока оно не оказалось у ее ног:

— А почему урановая пуля?

— Сказать трудно, но такие на Марсе применяются часто, считается, что они обладают хорошим останавливающим эффектом при низкой гравитации.

— Вы нашли пулю?

— Нет. И ту, что убила Чина, тоже не нашли.

— Убийца, должно быть, нашел их с помощью счетчика Гейгера и подобрал. — Предположила Спарта. — Ведь урановые пули делают из отработанного реакторного топлива и они имеют незначительную остаточную радиоактивность.

Она сосредоточила свое внимание на жертве, вглядываясь в голографическое тело на полу. Морланд был тридцатипятилетним ксеноархеологом, который изучал марсианский артефакт под большим увеличением и в различных длинах волн. Он был тучен, с неряшливой светлой бородой, которая клочьями поднималась по щекам. Его волосы свисали спутанными прядями за воротник. Костюм, который, по-видимому чистили сто лет назад, был из дорогой ткани — твида. Кисет с табаком валялся на полу рядом с ним, а в правой руке он сжимал трубку.

— Поверни, пожалуйста, давай глянем снизу, — попросила Спарта.

Невидимый Поланьи тронул рычаги управления голопроектора. Голографическая реальность медленно поворачивалась, проходя сквозь Спарту, тело можно было рассмотреть со всех сторон. И вот Спарта смотрит из-под пола на тело Морланда, лежащее лицом вниз:

— Не совсем расслабился, но и страха не выказывает. Судя по всему, он и не подозревал о том, что должно было произойти. Лейтенант, какие у тебя мысли? А что мы на самом деле знаем о Морланде?

— Все, что мы нашли о нем, занесено в банк данных.

— Нужно еще тщательнее покопаться в его прошлом, возможно найдете что-нибудь еще.