Венера из Антальи - [7]

— Извините, — невинно проворковала Черная Рука, — а почему мы стоим? И, если не трудно, включите кондиционер.

Водитель, не решившись глянуть на пассажирку в открытую, скосил глаза в зеркало заднего вида. Зашипела пневматика, заурчал двигатель.

Наш автобус тронулся с места. Малолитражный грузовичок, набрав скорость, обошел нас на повороте, унося в чреве странный груз, доставленный из Москвы по воздуху.

— Ничего себе неделька начинается, — сестра надела солнцезащитные очки.

3 Оля Гроб на колесиках

Ах, летний отпуск! Ах, южное море!

Достаточно произнести эти слова, чтобы все остальное представилось само собой: горячее солнце, обжигающий песочек, пальмы под бирюзовым небосводом, белопенный прибой, звездные вечера в стрекоте цикад…

Прибыв в курортный Сид, наскоро разобрав вещи, мы с Никитой отправились купаться. Едва ли не половина курортников говорила по-русски, и это не удивило: Анталья теперь для нас, как когда-то Крым. Только в Крыму сейчас дорого и грязновато, а тут — Европа: вышколенная обслуга, бесплатное пиво на пляже, никакого битого стекла, абсолютно прозрачное море… Да и цены на все, что немаловажно, куда привлекательней.

Брата, впрочем, более всего поразило обилие красивых женщин на пляже.

— Оля, смотри, смотри, — не унимался он, сворачивая голову в сторону очередного загорелого тела в волнующих бикини. — Какая барышня… Фигура — как у Анастасии Волочковой, а задница даже сексуальней, чем у Ксюши Собчак…

— Ник, ты ведь обещал! — напомнила я и, нарочито капризно надувшись, добавила: — Кстати, не забывай, что пока мы отдыхаем, я — твоя жена! Во всяком случае, для всех этих анастасий и ксюш. Где твоя обручалка?

Перед самым отъездом я прихватила папино обручальное кольцо и всучила Никите: мол, уж если разыгрывать мужа и жену, то по-настоящему! Сама же надела мамино.

— Извини, забыл впопыхах, — по интонациям брата я безошибочно определила, что он врет. — А где твое?

— В номере. Покажу, если не веришь. Но носить его я не буду.

— Почему?

— Тоже не хочу тебя ни в чем ограничивать. Женщина с обручалкой в обществе такого плейбоя, как ты, будет восприниматься всеми, как любовница.

— Собираешься завести курортный роман? — подначил Никита, хотя и понял, что именно я имела в виду.

— Посмотрим…

Вечерело. Медное солнце валилось за срез облаков. На горизонте маячила фелюга, воскрешая полузабытое школьное стихотворение о парусе одиноком.

Никита явно обращал на себя внимание: его рельефные бицепсы, белозубая улыбка и сдержанно небрежные жесты не оставляли барышень равнодушными. Это импонировало мне, вызывая одновременно легкий протест.

— Искупаюсь, — объявила я, направляясь к морю; мне очень хотелось увидеть, как поведет себя брат, оставшись один.

Легкие волны катились по отмели. Сделав несколько шагов по твердому дну, я окунулась и поплыла вперед, то и дело оборачиваясь к берегу. Никита, опершись на локоть, внимательно изучал трех девушек в модных купальниках, по виду — московских первокурсниц. Барышни щебетали о чем-то своем, делая вид, что импозантный наблюдатель им совершенно неинтересен.

Вскоре я доплыла до первого буйка. Розовый его бок покачивался над водой, словно поплавок рыбака. Я поплыла дальше, ориентируясь на четкие силуэты парусной фелюги. Очертания ее в вечернем солнечном свете казались плоскими, словно театральные декорации.

Над самой головой с гортанными криками проносились чайки. На воде мелькали их колеблющиеся тени. Я заплыла очень далеко и неожиданно ощутила под собой бесконечную толщу воды. Стало немного страшно, я перевернулась на спину и, выбрав ориентиром белую коробку нашего отеля, неторопливо поплыла обратно.

На берег я выбралась усталой и довольной. И первое, что увидела, — ту самую девушку печального образа, которая так напугала всех в аэропорту своим страшным багажом. На ней был строгий купальник темных тонов, выглядевший вполне траурным, что органично вписывалось в ее образ. Поджав колени, девушка сосредоточенно читала какую-то книгу в черном глянцевом переплете.

— Я тоже за ней наблюдаю, — сказал Никита, когда я подошла к его лежаку.

— Нравится?

— Да как тебе сказать… Она мне интересна, как и все необычное.

— Может, у нее умер кто-то из близких, и она приехала забрать тело в Москву?

— Тогда она никогда не пошла бы отдыхать на пляж. Просто выбралась отдохнуть.

— Согласна… Но странно, что она отдыхает одна. На курорт принято приезжать или с мужьями, или с любовниками. Или, на худой конец, заводить себе мужчину прямо на месте.

— Она с гробом, и этого достаточно, чтобы отпугнуть любого кобелирующего мужика!

— Интересно, а какую бы родословную ты ей придумал? — прищурилась я, пытаясь рассмотреть, что же читает странная барышня.

В свободное от работы время Никита занимался поиском и составлением родословных для богатых клиентов, зарабатывая на этом раз в пятьдесят больше, чем в своем историческом архиве, где числился хранителем на полставки. В Москве и окрестностях немало снобов, жаждущих получить документальное подтверждение благородного происхождения. Имея доступ к историческим документам, брат мог осчастливить любого, желающего вывести свой род хоть от князя Рюрика, хоть от поручика Ржевского. Достаточно было иметь общие познания в истории, обладать смелым воображением и грамотно пользоваться компьютерной программой Adobe Photoshop: копии родословных выходили у него куда более убедительней оригиналов. Кроме всего, Никита зарекомендовал себя тонким стилистом, а потому вовсю сотрудничал с гламурными журналами и многочисленными рекламными сайтами. Однако составление родословных было его любимым делом…