Венеция. Прекрасный город - [15]

Мощи были залогом независимости Венеции. Прежний хранитель города, Святой Теодор, был явно византийского происхождения. Заменив Теодора Марком, Венеция обеспечила себе контроль над собственной судьбой. Святой Марк стал синонимом Венеции. Кажется, что половина венецианцев до сих пор получает при крещении имя Марко. Красный флаг Святого Марка стал венецианским штандартом. Крылатый лев везде. Удивительные, если не чудесные, события 828 года гарантировали сущностную и окончательную автономию Венеции.

В 976 году в Венеции в ходе восстания против правящего дожа произошел большой пожар. Собор Святого Марка уничтожил огонь. Можно было бы предположить, что мощи тоже погибли в огне. На самом деле они, по всей вероятности, были «утеряны» до 1094 года, когда по странной случайности часть колонны упала, открыв останки евангелиста. Было действительно чудом, что они уцелели при сильном пожаре. Вопреки всему – святой остается с нами. До самых последних лет сообщается, что его останки лежат под высоким алтарем Святого Марка. Летом 1968 Папа Павел VI вручил некий фрагмент мощей евангелиста делегации иерархов Коптской церкви, но утверждал, что остальное по-прежнему в Венеции. Большой палец Святого Марка, как и золотое кольцо, которое он дал рыбаку, до сих пор хранятся в сокровищнице базилики. Древние кости продолжают жить в воображении людей.

Существует еще одно напоминание об этом святом, встречающееся по всему городу. Лев Святого Марка – эмблема Венеции; его можно встретить в виде барельефа или статуи, каменного и бронзового. Львов можно обнаружить на Дворце дожей и на часовне дожа, львы стоят перед венецианской верфью, они охраняют дворцы и общественные места. Каждое общественное здание Венеции когда-то несло на себе изображение этого зверя. Крылатый лев стоит на колонне у гавани. Лев был символом – религиозным и политическим. Лев означает власть и патернализм. Он также символ справедливости. Эти ассоциации связаны между собой.

Религиозные коннотации льва как спутника евангелиста ясны. Но лев может быть и жестоким. Он может быть агрессивным. Это способ символизировать мощь Венеции, если ее рассердят. Надпись, датированная серединой XV века, гласит: «Смотри на крылатого льва! Я смиряю землю, море и звезды». Льва Святого Марка часто изображают с задними лапами в воде, а передними на суше, что означает претензии Венеции на господство и над морем, и над материком.

Глава 5 Прибежище

Венеция воспринимается как большой корабль на море. Из-за непрерывного движения воды иногда возникает впечатление, что почва Венеции тоже движется, наподобие палубы корабля. В XIX веке Ральф Уолдо Эмерсон писал в дневнике о пребывании в Венеции: «Кажется, будто ты все время на море».

Образ государства как корабля известен, но приобретает особую уместность в городе, который чуть ли не плывет. Говоря о руководстве республикой, Франческо Фоскари, дож, правивший Венецией в начале XV века, интуитивно прибег к языку моря. Он рассуждал о парусах и снастях, о ветре и течении так, что чувствовался его опыт моряка-практика. Этот язык венецианцы понимали хорошо. К примеру, проводилась аналогия между строительством в городе и постройкой корабля. Видя перед собой уже построенный корабль, трудно представить, как он выглядел, имея только шпангоуты и киль. Подобным образом нелегко определить, какова изначально была Венеция.

Острый треугольный мыс Доганы, или таможни, находится на острове Дорсодуро, рядом с Большим каналом, его часто сравнивают с носом корабля. На соборе Санта-Мария делла Салюте, сразу за мысом Доганы, статуя Девы Марии одета в форму capitano da mar  (адмирала венецианского флота). Венецианские здания часто сравнивают с кораблями из-за их очертаний, с кораблями, превратившимися в камень и поставленными на мертвый якорь. Деревянные крыши некоторых венецианских церквей имеют forma di galea (форму корабельного корпуса). Круглые отверстия в домах Венеции похожи на иллюминаторы.

Самая важная аллюзия приберегается напоследок. Корабль был когда-то убежищем для поселенцев. Корабль Венеции с самого начала был приютом для изгнанников и путников, открытым городом, с готовностью ассимилирующим всех, кто появляется в его границах. По словам путешественника XV века, в Венеции «большинство людей иностранцы», а в следующем столетии некий венецианец писал, что кроме аристократов и граждан, «все остальные иностранцы, и очень мало венецианцев». Его замечание касалось преимущественно лавочников и ремесленников. В 1611 году английский дипломат сэр Дадли Карлтон описывал Венецию как «микрокосм, а не город». Венеция была создана больше на манер orbis, чем urbis. И такой она оставалась на протяжении всей своей истории.

Здесь наряду с многообразием жителей материковой Италии жили французы и славяне, греки и фламандцы, евреи и немцы, восточные люди и испанцы. Некоторые улицы были названы в их честь. Здесь были представлены все страны Европы и Леванта. Это замечали все путешественники: выйдя на площадь Святого Марка, они словно оказывались у подножия Вавилонской башни. Ни в одном порту мира не было столько чужеземцев. На многих картинах XIX века в толпе среди строгих костюмов и цилиндров венецианских джентльменов видны длиннополые суконные кафтаны еврейских торговцев, алые фески греков, тюрбаны и халаты турок. Можно сказать, что венецианцы моделировали собственную идентичность в постоянном контрасте с теми, кто находился под их защитой.