Венецианец Марко Поло - [83]
Все это нарушало тихий образ жизни мессера Марко. Но очень скоро ему предстояло увидеть на улицах родного города куда более ужасные дела. Правлением Градениго был недоволен уже не только народ, дожа возненавидело и много знатных родов. Вожаками таких знатных родов были Марко Кверини и Баямонте Тьеполо. Заговорщики предполагали захватить Риальто и убить дожа, а также главных его сторонников. Поднять восстание было решено утром дня святого Вито, 15 июня 1310 года. В этот день сплошным потоком лил дождь, и с моря ворвался жестокий ураган. Грохотал гром, грозовые молнии заливали зловещим светом всю узенькую улицу Мерчерья — она была и остается поныне главной деловой улицей Венеции. Крики: «Liberta!» («Свобода!») и «Morte al doge Gradenigo!» («Смерть дожу Градениго!») тонули в вое ветра и шуме дождя. Различные группы заговорщиков, вопреки договоренности, не сумели найти друг друга и стянуть свои силы. Войска дожа напали на одну группу на Пьяцце и разгромили ее: дож был предупрежден о заговоре накануне.
В то время как группа заговорщиков во главе с Тьеполо, крича и размахивая оружием, двигалась по улице Мерчерья, домовладельцы, из любви к уличным скандалам, со всех сторон начали забрасывать ее камнями и всем, что попадет под руку.
Как это произошло с Абимелехом в дни Израиля, так случилось и сейчас. Заговорщиков охватила паника, едва только пал знаменосец. Некая женщина по имени Джустина Россо, услышав под своим окном леденящие кровь крики «Morte ai tiranni!» («Смерть тиранам!»), открыла окно и выглянула, что было строго запрещено венецианским законом. Мгновенно оценив ситуацию и ни секунды не подумав о законах, она схватила большой каменный горшок с красной гвоздикой и изо всех сил метнула его в голову Баямонте Тьеполо. Тяжелый снаряд в цель не попал, но раскроил череп знаменосца, шедшего рядом с предводителем. Знаменосец упал, забрызгав кровью и мозгом Тьеполо. Это неожиданное несчастье привело в ужас всех сообщников Тьеполо — они были зажаты меж домов узенькой улицы, с крыш и из окон на них беспрестанно летели всякие предметы. Ужас сменился смятением, заговорщики повернули и побежали к деревянному мосту Риальто, и здесь Тьеполо в конце концов вынужден был сложить оружие. Его самого и нескольких ближайших его помощников приговорили к четырехлетней ссылке в Далмацию, дома их снесли; других, менее влиятельных заговорщиков казнили, а их имущество было конфисковано.
Однажды донну Россо позвали к дожу, который хотел отблагодарить ее от имени республики. В ответ на вопрос, что она просит в награду за свое смелое деяние, донна Россо скромно ответила, что отказывается от вознаграждения, но все же выразила желание, чтобы ей было разрешено вывешивать в окне флаг святого Марка каждый раз в день святого Вито. Она попросила, кроме того, чтобы с нее брали налога не больше пятнадцати золотых дукатов в год. Слух об этом обошел все каналы и площади, и ее дом — Casa Giustina, — дом женщины, которая отказалась от дожеской награды за свой смелый поступок, — потом показывали каждому. Дом Джустины, так же как и она сама, не забыты в старой Венеции и поныне.
Рассказывали в Венеции и другую, более поэтичную историю, трогавшую сердца всех, кто ее слушал, — среди набожных людей она не сходила с уст. Это история о Беаттине — «благословенной девочке». Она родилась в июне 1288 года у графини Елены, жены графа Пьера Тальяпетры, кондотьера, жившего поблизости от Кампо Сан-Вито. Девочка росла прекрасная, как цветок, нежная, как весенний венецианский бриз. Звали ее Мария Беата, это было чудесное, безгрешное дитя. Ежедневно девочка ходила к утренней мессе и к вечерне в церковь святого Мауризио, за Большим каналом. Все лодочники на канале знали ее, все были готовы служить ей, как преданные рабы.
Когда девочка выросла и стала невестой, отец решил повенчать ее с богатым. Она отказалась, а когда отец запретил ей ходить в церковь, она не послушалась отца и по-прежнему ходила туда. Отец и подкупал и запугивал лодочников, запрещая им возить девушку через канал, и однажды, когда она явилась, из страха перед ее отцом перевозить ее все отказались. Тогда прекрасная Мария Беата тут же на мостовой опустилась на колени и стала молить пресвятую деву и святого Мауризио о помощи. Уверовав в их заступничество, она сняла с себя фартук, разостлала его на воде и легонько ступила на него. И — глядите! — тонкая ткань удержала ее, нежный ветерок подхватил девушку, и с божьей помощью она благополучно добралась до другого берега. «Чудо! Чудо!» — кричали лодочники; весть о таком диве быстро распространилась по всем улицам, мостам, базарам и набережным, и скоро только и было разговоров, что о Беаттине и ее фартуке. Скоро самые знатные юноши предлагали девушке руку и сердце, но Беата всем отказала и стала «невестой Христа», свадебные покои заменила ей монастырская келья. Люди начали шептаться, что в ее глазах жизнь потеряла всякую цену и что она в своих молитвах постоянно призывает смерть. И небо услышало ее мольбы, ибо накануне Дня всех святых в 1308 году, без всяких страданий, по-прежнему прекрасная, она опочила, отойдя к отцу небесному; шел ей тогда двадцать первый год. Вся Венеция провожала ее катафалк к церкви святого Вито; никогда не горело столько свечей и не вздымалось столько курений, как в день похорон Беаттины. Ее могила стала святыней, сюда приходили богомольцы и паломники, дож и догаресса ежегодно возлагали на нее свои дары. Потом зародился странный обычай: каждый год в День всех святых ее гроб открывали и к нему, даже из далеких мест, шли женщины с малыми детьми — чтобы дети никогда не тонули, они должны были коснуться священных останков. Все это вызвало такой шум и пересуды, что, по прошествии немалого времени, духовенство приказало гроб закрыть и запечатать. Но венецианские матери и дети вспоминают Беаттину в День всех святых и поныне; толпой идут они в церковь святого Вито, чтобы получить ее благословение.
