Венец жизни - [41]

— Это само собой, — согласился Зорге, — но лучше бы отдохнуть.

Чтобы работать в кровати, Клаузен заказал в своей мастерской специальную полку. Анна научилась собирать и устанавливать передатчик, антенну. Лежа в постели, Макс готовил на этой полке радиопередачу. Затем Анна устанавливала возле кровати на двух стульях передатчик и приемник. Начиналась передача.

Зорге в это время приносил только самые важные сообщения. А после болезни все-таки настоял на том, чтобы Макс уехал на несколько недель в Арконе, на горячие воды в горах. Два раза в неделю Клаузен приезжал в Токио для работы.

Анна знала, что японская полиция следит за каждым шагом любого иностранца почти в открытую. Она долго думала, как сделать свои походы с аппаратурой в разные районы города вполне естественными и безопасными. Наконец придумала. Пошла на рынок, где продавали всякую живность, и купила полдюжины кур и петуха. Все это хозяйство она принесла домой в большой круглой плетушке с крышкой.

— Вначале пес, теперь куры, — озадаченно проговорил Макс. — Не думаешь ли ты завести и корову, Анни?

— Понадобится — заведу и корову, — с нарочитой бравадой ответила Анна, но тут же расхохоталась над его обескураженным видом.

Джек с любопытством обнюхал плетушку и улегся на безопасном расстоянии — мало ли что можно ожидать от этого загадочного вторжения.

— Ты только взгляни, какие куры, Макс.

Анна слегка приоткрыла крышку. Притихшие в темноте куры заволновались, Джек навострил уши.

— Куры что надо, — согласился Макс. — Жаркое будет отличное!

— Обжора, — рассердилась Анна.

С кухни прибежала прислуга и с чисто крестьянской деловитостью одобрила покупку.

Вечером, когда прислуга ушла домой, Анна объяснила Максу, зачем нужны куры.

— Для кур нужен корм, так?

— Так.

— Я беру чемоданчик с блоками радиостанции, сверху ставлю корзиночку, завязываю все это в платок-фуросики и еду искать корм для кур. — Анна победоносно посмотрела на Макса.

— Обратно возвращаешься с кормом! — докончил Макс. — Ну, Анни, поистине твоей изобретательности нет предела.

В Токио куры не редкость, они водились во многих японских домах. По утрам их выпускали на улицы как санитаров — они склевывали всякие отбросы. Поэтому куры Анны никакого недоумения у местных полицейских не вызвали. Полицейские иногда останавливались у дома Клаузенов, смотрели на породистых кур и восхищенно цокали языками. Польщенная хозяйка озабоченно справлялась у них, где бы ей купить корм для своих несушек. Полицейские давали адреса магазинов, с готовностью объясняли, как туда доехать или дойти. Анна горячо благодарила, а потом ехала с узелком в назначенное Максом место. Подобный узелок ни у кого не вызывал подозрений, так как японцы имеют обыкновение носить все в таких узелках. Постепенно местные полицейские привыкли, что Анна часто ходит с узелком, и перестали обращать на нее внимание. Они знали, что госпожа носит корм для своих кур. Возвращаясь домой, Анна заходила в лавочки, чтобы купить продукты, опускала узел с чемоданчиком на пол, на него сверху клала покупки, в общем, держалась так, будто ничего не опасалась.

— Осторожнее, Анни! — предупредил ее как-то Макс. — Все до поры до времени, — нарвешься на слишком любопытного полицейского.

— Полицейские ищут тех, кто прячется больше, чем надо, — успокоила она его.

Зорге, узнав о выдумке Анны, весело сказал:

— Женщина, оберегая любимого мужа от его врагов, бывает изобретательна и беспощадна.

Эдит с ребенком уехала-таки к сестре в Австралию. Бранко остался один в большом, осиротевшем доме. Однажды не выдержал, пожаловался Анне:

— Не могу… Все время чудится, что меня зовет Рауль.

Его голос оборвался, и на глазах появились слезы. Иногда среди разговора он вдруг умолкал и при этом останавливал взгляд на какой-нибудь точке. В такие минуты Анна понимала, что мысли его далеко. Она пыталась развлечь его разговором, он ласково улыбался ей, но глаза оставались замкнутыми.

— Нелегко ему, — сочувственно говорила она Максу.

— Да уж, не позавидуешь! — соглашался он.

Последнее время на улицах города Анна наблюдала одну и ту же картину: проводы уходящих на фронт солдат и призывников. Процессии родственников, товарищей по работе, школьников, патриотических организаций сопровождали солдат и призывников от одного синтоистского храма к другому. Боги синто — воинственные, веселые боги. Все радостные события отмечаются в синтоистских храмах. Все печальные — в буддийских. Следовательно, проводы на фронт считались радостным событием. Призывники шли в красных шарфах, с яркими вымпелами в руках. Под хлопанье ладоней и громкие крики «банзай» пели воинственные песни. Провожающие сгибались в низком поклоне перед солдатами.

А жизнь становилась все дороже. Цены росли, как говорится, не по дням, а по часам. Все стало дефицитным. В магазинах исчезли многие импортные товары, а изделия из натуральных материалов заменились эрзацами.

— Думали, закончат войну в Китае инцидентом, да, видимо, подавились! — сказал однажды Зорге. — Япония слишком бедна ресурсами для такой войны…

Рихард все чаще оставался обедать у Клаузенов.

— Моя Онна-сан даже каракатиц перестала варить, говорит, исчезли, а в ресторанах подают такую гадость! — жаловался он, с аппетитом уплетая яичницу с салом.