Глава девятая
Мать в поисках сына
Кхитаец открыл глаза и обнаружил себя закованным по рукам и ногам. Он попытался пошевелиться, но что-то не давало ему двинуться с места. Было темно, и понять, где он находится, не представлялось возможности.
— Где я? — прошептал он, не надеясь получить ответ, но неожиданно совсем близко прозвучал голос Конана:
— А, очнулся! Прикрой глаза, я подниму шторы.
В комнату хлынул яркий свет. Судя по всему, уже наступило утро следующего дня.
— Что со мной случилось? — зашептал кхитаец.
— Ты жив, больше с тобой пока ничего не случилось, — был флегматичный ответ.
На самом деле киммериец был вовсе не так безразличен к происходящему, как притворялся. Когда он появился с бесчувственным, обвисшим, точно тряпичная кукла, Мэн-Ся перед пирующими, поднялся громкий крик. Масардери устремила на киммерийца грозный взгляд и осведомилась — уж не подрались ли, часом, учитель с учеником.
— Возможно, вы показывали бедняге какой-нибудь новый способ махать кулаками? — осведомлялась она.
Конан не удостоил ее ответом. В конце концов, дама пережила очередное потрясение, так что нет ничего удивительного в том, что ее умственные способности несколько пострадали. Не без удивления он понял, что Масардери на полном серьезе считает своего телохранителя человеком хоть и преданным — не столько нанимателю, сколько собственной чести, — но жестоким и не всегда разумным.
Мне нужна женщина, разбирающаяся в медицине, — сказал Конан.
Кэрхун глянул на кхитайца с плохо замаскированным презрением.
— Что с ним случилось?
— Выбрал неудачное время для катания на лодке, — ответил Конан.
Все три кузины вскочили разом и предложили свои услуги. И поскольку они были весьма усердны, то Мэн-Ся оказался обмотан бинтами туго-натуго, так что очнувшись не смог даже пошевелиться.
— Для чего ты поплыл к этому чудищу? — спросил Конан у кхитайца. — Разве тебе с берега было плохо видно?
— Кое-чего я не видел, — тихо ответил Мэн-Ся.
— Например? — прищурился киммериец.
— Она не из Турана, — сказал Мэн-Ся.
Конан громко расхохотался.
— Разумеется, нет! — воскликнул он. — Я никогда не видывал, чтобы туранские женщины обладали таким ростом. Туранцы вообще невелики ростом, если уж на то пошло… — И киммериец горделиво расправил плечи.
— Меня интересовали черты ее лица, — пояснил Мэн-Ся. — С берега невозможно было разглядеть… Она выглядит не похожей на кхитайского демона. Наши демоны все с плоскими или втянутыми щеками… И на иранистанского дьявола она тоже не похожа. Вот в чем дело, учитель Конан. Вы меня понимаете?
— Не совсем, но продолжай; быть может, я сумею уловить твою мысль.
— Если бы она была обыкновенной женщиной — очень старой и некрасивой, но все-таки обыкновенной женщиной, — медленно произнес Мэн-Ся, — то я принял бы ее за уроженку Вендии… а это наводит меня на кое-какие дополнительные мысли.
— Это не наводит тебя на мысль о том, что ты мог погибнуть? — сердито поинтересовался Конан. — Причем погибнуть глупо, ни за что. Просто из-за пустой фантазии!
— О, учитель! — вскричал Мэн-Ся с неожиданной силой. — Когда меня ударило о скалу, я испытал просветление!
— Ты хочешь сказать, что у тебя искры из глаз посыпались? — уточнил Конан. — Что ж, такое просветление случается со всеми, кто стукается лбом обо что-нибудь твердое.
— Самая твердая вещь из всех, о которую только может стукнуться человек, — медленно и торжественно произнес Мэн-Ся, — это истина. И именно это со мной и случилось. Я врезался в истину и прозрел.
Он протер свои узкие глаза и поморгал ими, как бы показывая, что теперь видит гораздо лучше, чем прежде.
Тугие бинты едва позволяли ему двигаться, тем не менее Конан заставил беднягу проглотить немного жидкой каши и кружку молока. И только затем позволил продолжить рассказ.
— Возможно, это Даанли, — сказал Мэн-Ся. — Учитель Конан, вы слышали когда-нибудь о Даанли?
— Нет, — лаконично ответил Конан.
— О, — протянул Мэн-Ся, — это демоница из Вендии. Ей уже очень давно никто не поклоняется, ибо она стара, почти бессильна и к тому же безобразна. Она не может дать человеку ничего хорошего, она не в состоянии причинить людям большое зло. Много веков о ней ничего не было известно, и казалось, что самая память о ней навсегда исчезла, но затем один ученый маг разыскал кое-какие сведения о Даанли… Он вычитал это в древней вендийской книге, которую отыскал в одном заброшенном храме.
