— Что происходит? — спросил он. — Один моряк решил покончить с собой?
— На нас напали пираты, — лаконически ответил Мэн-Ся. — И дела наши, похоже, плохи.
— Пираты? — Из бледного Арвистли сделался зеленым. — Боги, мне очень плохо…
Он повалился на палубу и закрыл голову руками.
Мэн-Ся остался сидеть рядом, с безучастным видом взирая на бесчувственного мага. На самом деле маленький кхитаец был напуган не меньше, но он считал, что наивысшим проявлением философской мудрости будет изображать полное безразличие к происходящему.
Конан выстроил моряков на палубе и приказал готовиться к сражению. Женщины спрятались во внутренних помещениях корабля, которых было очень немного: палубная надстройка и трюмы. В трюмах находились лошади, так что туда спускаться было небезопасно. Дамы сбились в стайку и тесно прижались друг к другу, молясь всем богам о том, чтобы летящие стрелы и копья не пробили тонкую древесину палубной надстройки и не поубивали несчастных перепуганных женщин.
Абордажные крючья впились в борг «Королевы». Конан не раз руководил подобными операциями, когда плавал в южных морях с чернокожими корсарами, и сейчас киммериец очень хорошо понимал, что именно делает пиратский капитан. Он намерен пришвартовать свою галеру к «Королеве Вилайет» и, ворвавшись с командой на палубу корабля-жертвы, перебить всех людей. Ему не нужны рабы, понимал Конан, и он не станет брать пленных. Ему нужен лишь корабль и груз. Поэтому он сделает все, чтобы не повредить «Королеву». В противном случае в парусах с нарисованным солнцем давно уже пылали бы зажженные стрелы.
Зверские рожи пиратов были уже совсем близко. Вот первый из них вспрыгнул на палубу, и тотчас удар могучего меча киммерийца разрубил ему череп. Но было поздно: один за другим пираты оказывались на палубе и вступали в схватку с моряками.
Капитан говорил сущую правду: обычно возле этих берегов пиратские корабли не промышляют. Поэтому команда «Королевы» совершенно не была готова к подобного рода бою. Тем не менее матросы дрались отчаянно, и погибая забирали с собой в Серые Миры одного, а то и двух и трех противников.
Конан находился в самой гуще схватки. Длинный прямой меч киммерийца взлетал над его головой и опускался с равномерностью кузнечного молота. Конан казался неуязвимым, и все атаки разбивались о его несокрушимую фигуру, как волны о скалу.
Один из пиратов припал на колено и выстрелил из лука. Стрела угодила варвару в предплечье. Кровь потекла из раны на палубу, но киммериец, казалось, даже не заметил этой незначительной помехи. Он продолжал биться с врагами, и гора трупов громоздилась возле его ног, становясь все выше.
Масардери чуть приоткрыла дверь палубной надстройки и выглянула наружу. Над косяком сразу же появилась стрела, следом за ней и другая, но женщина все равно продолжала смотреть на битву. Она испытывала больше страха, когда не знала, как развиваются события. Но теперь, видя своего могучего защитника, она почти успокоилась.
Кузины, напротив, дрожали и плакали и кричали ей:
— Закрой, закрой дверь, Масардери! Ты всех нас погубишь своим любопытством!
Чернокожие слуги Масардери сражались так, чтобы не подпускать пиратов к палубной надстройке, где скрывались женщины. Двое из них почти сразу же были ранены, но, к счастью, легко: у одного широкая царапина прошла через всю грудь, у другого было задето бедро. Это не помешало им продолжать битву. Раны только разъярили чернокожих.
Непрестанный звон стали и боевые выкрики оглушали кузин. Масардери заметила, что хоть те и испытывали страх, но в конце концов естественное любопытство начало брать верх. То одна, то другая находили предлог выглянуть наружу, а затем начались дружные перешептывания:
— Как он красив!
— Как силен и бесстрашен!
— А вы обратили внимание на моего? Какая стать!
Масардери некоторое время поглядывала на секретничающих женщин, а затем резко спросила:
— О ком это вы говорите?
Кузины разом замолчали и посмотрели на нее так, словно действительно участвовали в заговоре. Потом одна из них вкрадчиво произнесла:
— Не о Конане, поверь, дорогая.
Настал черед Масардери краснеть. Впрочем, в темноте этого не было заметно.
Между тем Конан обратил внимание на одну странность: хоть он сам, моряки и негры-носильщики поубивали уже целую кучу пиратов, врагов не убавилось. Черная галера как будто порождала все новых и новых пиратов, и те все лезли и лезли на палубу «Королевы».
Доски стали скользкими от крови. «Королева Вилайет» потеряла пятерых, один из негров получил вторую рану, тяжелее первой, а у Конана кровь текла из рассеченной брови. Капитан, сыпля всеми известными ему проклятиями, яростно отражал атаку за атакой.
Пора было заканчивать бесполезную битву. Выиграть невозможно: Конан уже понял, что в бой вступила магия. Даже горячка боя не смогла скрыть от него то обстоятельство, что одолеть пиратов обычными средствами не удается.
Киммериец начал перемещаться по кораблю, пытаясь отыскать источник магии. Ему вдруг пришло в голову, что он не видит Кэрхуна. Уж не племянник ли госпожи Масардери здесь практикует свое черное искусство? Правда, Кэрхун мало был похож на мага, но все-таки проверить не помешает.
