Вендетта для Святого - [36]

— А сами вы откуда?

— Из Нью-Йорка.

Выбор не из лучших, но он хотел быть уверенным, что не споткнется на каких-нибудь топографических подробностях, и с координатами достаточно неопределенными, чтобы не попасться в ловушку типа вопроса: «А вы не знаете Джо Блоу?»

— А мы из Далласа, Техас. А сейчас в отпуске.

Все шло гладко, и любого бы одолел соблазн использовать эту удобную оказию так долго, как только удастся, но Святой дожил до своего возраста главным образом потому, что не был тем самым «любым». Очень скоро его преследователи в зону своих поисков включат и городок, найдут на площади какого-нибудь бродягу, который видел, как Симон садился в необычный автомобиль. В результате по телефону будут оповещены все собратья вдоль побережья, и, прежде чем они туда доберутся, дорога в обоих направлениях будет взята под контроль, и, где бы он не покинул машину, от погони не уйти. Заметив съезд в сторону, он сказал:

— Это здесь. Прошу, не надо сворачивать, там трудно развернуться. Премного благодарен.

— Ну что вы, нам было очень приятно помочь.

Симон вышел, помахав на прощание. Теперь, пока не задержат автомобиль и не допросят водителя, свора Дестамио будет отчасти сбита с пути — ведь человек, идущий пешком, может выбрать любое направление, и он не настолько глуп, чтобы, имея возможность обойти горы низом, полезть в такую жару наверх. Но именно это и собирался сделать Симон.

По своим предыдущим поездкам по Сицилии он знал, что в глубине большинства сбегавших к морю долин прячутся деревушки и даже городки. Хотя между ними было всего несколько миль по прямой, единственным способом попасть из одной в другую было спуститься к морю и потом снова карабкаться в гору, что в местном климате становилось весьма утомительным аттракционом. Поскольку Святой собирался совершить нечто неожиданное, он решил пойти через горы в соседнюю долину, рассчитывая, что оповещать тамошний филиал мафии будут в последнюю очередь. Но эксцентричность эта могла дорого ему обойтись, причем он получил возможность понять, почему, несмотря на привлекательность скал Этны, Сицилии не суждено было стать Меккой альпинистов. Чем выше он взбирался, тем сильнее старался заставить себя забыть не только о полученном ударе по голове, но и о том, что со вчерашнего незабываемого обеда ничего не ел и не пил. Когда сады и виноградники уступили место корявым кактусам на каменных выжженных склонах, самой мучительной стала даже не жара, а постоянно возникавшее в мыслях изобилие прохладительных напитков, что только усиливало муки жажды. Когда он добрался до вершины, то почувствовал, что его мозги медленно плавятся внутри черепа. Зато, если он верно выбрал направление, теперь он мог спускаться в долину, ведущую к морю с совсем другой стороны и совсем не в том районе, где искали его люди Дестамио.

Сквозь заливавший глаза пот он различил два высохших дерева на фоне раскаленного неба; взяв направление на них, с натугой взобрался на следующий голый гребень и получил возможность насладиться видом, оправдавшим пот и муки его предприятия.

3

В тенистом углублении между горами далеко внизу белели домики еще одной деревушки, а среди них уходила дорога в ущелье, которая явно вела к побережью. У него возникло ощущение, что появляются интересные возможности.

Спуск с горы только казался пустяком по сравнению с предыдущим восхождением. Учитывая, что завтрак Святого состоял исключительно из свежего воздуха и ленч, видимо, продолжит это меню, Симон почувствовал, что он усыхает от жажды, слабеет от голода, падает от усталости и вконец изжарился, но над этим он предпочел не задумываться. Напротив, новая надежда оживила его силы и помогла ему забыть об усталости. Тем не менее он трезво и объективно сознавал, что не может без конца держаться только на силе воли и запасах энергии. Нужно было найти что-нибудь для питья и хотя бы скромную еду. Миновав деревню, он бы быстро добрался до побережья, но в таком состоянии не смог бы противостоять мафиози, наткнувшись на них по дороге. Риск обратить на себя внимание, появившись в деревне, был бы компенсирован восстановлением бодрости духа и тела.

Как и все сицилийские деревни, она состояла из улицы шириной всего в несколько шагов. Проблемы уличного движения явно предстояло решать где-то в отдаленном будущем. Крутые закоулки, изгибаясь между домами, сбегались на площадь, которая, несомненно, называлась центральной. Симон решительно вступил на улочку, заваленную отбросами, и вдоль облупленных стен, увешанных увядшими цветами, добрался до той самой «пьяццы». Все окна, выходившие на площадь, были старательно закрыты ставнями, создавая бесконечно сонную атмосферу. Наработавшись с самого утра, обитатели деревни теперь свято блюли законы послеобеденной сиесты. Никто не подавал признаков жизни, кроме мух, крутившихся над захудалым псом, спавшим мертвым сном в какой-то тенистой нише.

На площади не было фонтана, но где-то поблизости должен же быть кран, колодец или, по крайней мере, пойла для скота. Симон держался в тени, пытаясь сообразить, когда откроется хоть какая-то лавка.