Вендетта для Святого - [156]

— Сказочные способности. — Профессор Бронзини процедил эти слова сквозь зубы.

— Все предметы в твоем сейфе невероятно красивы. Они задуманы знатоком этрусского искусства и сделаны рукой умелого ремесленника. И все они фальшивые. Все до единого.

Профессор Бронзини все еще молчал, словно загипнотизированный взглядом и словами Меркурио.

— Я бы не вмешивался, — продолжал тот. — Уже давно я чувствую, что все это, — он жестом обвел виллу «Расенна» со всем ее уютом и роскошью, — что все это держится на обмане. Ты злоупотребляешь своими знаниями и репутацией и продаешь коллекционерам предметы, которые якобы находишь на своих раскопках. Это я угадал. Но ты никому не вредишь, говорил я себе, а коллекционеры счастливы, будь это иностранные фонды, для которых деньги ничего не значат, или частники, миллионеры, потакающие своим слабостям. Единственно, кто теряет, — итальянские власти, но они мне так же безразличны, как и тебе. Но теперь кое-что произошло, и я изменил свое мнение.

Меркурио говорил тоном учителя, наставляющего бездарного ученика.

— Ты втянул в свои аферы и Мило Зеччи. Его руки резали тот алебастр, несомненно, по твоим эскизам. Золотые украшения ковались в его мастерской. Долго он тебе был верен, сохраняя молчание, ведь ты его оберегал и хорошо платил. Но вдруг оно лопнуло. Случилось то, что рано или поздно случается со всяким из нас.

При этих словах Меркурио испытующе взглянул на профессора и многозначительно помолчал. Профессор вздрогнул, как человек, пробуждающийся от тяжелого сна, и выдавил:

— Нет…

— Нет, да! — сказал Меркурио. — Мило Зеччи почувствовал приближение смерти. Он не боялся ее, но не хотел умереть без покаяния. Искал совета. И был настолько порядочен, что вначале обратился к тебе, ты же его хозяин. Но ты его выгнал. И он искал помощи у того англичанина, Роберта Брука. Но тут ты испугался. Крупнейшее дело всей твоей жизни оказалось под угрозой. Клад центральной могилы гробницы Тринса. Фантастическая находка, равная прославленным открытиям Реголини и Галласи. Сокровища невиданной ценности. Но только если не будет никаких подозрений. И тут ты решился. Вызвал этих типов, этих зверей. Приказал следить за Мило Зеччи…

— Я… — начал профессор Бронзини, но тут же запнулся.

— Что? — спросил Меркурио, ни на миг не отводя от профессора глаз.

— Я не… — профессор опять запнулся. В доме стояла мертвая тишина. — Я все это не так представлял. Я любил Мило. Был убежден, он ничем нам не навредит.

— Если ты не виноват в этом, так кто?

— Не я.

— Кто тогда?

Тут двери беззвучно открылись, вошедший Даниило Ферри обратился к профессору:

— Простите, но вас к телефону.

Сципионе вмешался:

— Если я могу предложить…

— Пожалуйста.

— Я не разбираюсь в юридической стороне вопроса, но, полагаю, существенными будут показания только одного свидетеля Марии Кальцалетто.

Риссо на миг задумался:

— И могильщика.

— Тут мы, к сожалению, уже опоздали. Защитник заполучил его собственноручно подписанные показания.

Риссо нахмурился.

— Я слышал об этом. По моему мнению, здесь была совершена непозволительная оплошность.

— А что, по-вашему, нам было делать? — спросил лейтенант. — Мы бы с удовольствием уложили ваших свидетелей в холодильник, чтобы к процессу они были как огурчики, но они ведь не только свидетели, но еще и люди. Нельзя же их прятать и вытаскивать, когда нам угодно.

— Но в любом случае вы должны обеспечить, чтобы никто не попал к Кальцалетто. Можете вы выделить человека, чтобы приглядывать за нею до суда?

— Это можно.

Сципионе сказал:

— Кальцалетто работает в кафе на Виа Торта. Ночует наверху. Последнее время там у нее живет один мужчина.

— Что за мужчина?

— Его зовут Диндони. Раньше он работал у Мило Зеччи и жил над его мастерской. Потом вдова Мило Зеччи его оттуда выгнала. Он приятель Кальцалетто.

— Разумеется, раз они живут вместе, — сказал Риссо. — Почему вы о нем вспомнили?

— Я могу повлиять на него. Возможно, с нашей помощью он позаботится, чтобы Кальцалетто не вступала в нежелательные контакты.

— Вот это я называю деловым предложением, — обрадовался Риссо.

* * *

Знойный день склонялся к вечеру, когда Мария домыла стаканы и поставила их на полку. За целый час в кафе не вошел ни один клиент. Диндони подремывал на стуле. Из лужицы «мартини» на оцинкованной стойке взлетела муха и села ему на лицо. Он заворчал и открыл глаза. Потом спросил:

— Куда это ты?

Мария была уже в шляпке и с сумкой в руке.

— Иду за покупками, а ты оставайся здесь.

— Кто это сказал?

— Я. Раз живешь тут задаром, давай отрабатывай.

— А те двое? Ты же разрешила им переехать. Один так и спит в чулане?

Он был прав. Здоровяк с напарником очистили чулан и занесли туда стол, стул и матрац.

— Они договорились с хозяином, — равнодушно ответила Мария. — Думаю, их ищет полиция, вот и прячутся. Мне нет до этого дела.

— Он может погореть, если нагрянет полиция.

— Так это же он, а не я, — сказала Мария. — Вернусь через час, будь на месте.

Когда она вышла из кафе, человек, сидевший за рулем стоявшей неподалеку машины, вышел, бесшумно прикрыв дверь, и двинулся за ней.

Мария спешила. Улицы были полны людьми, спешившими с работы, — наступал час покупок, встреч и аперитивов. Мария смешалась с толпой, разглядывая по дороге витрины. Человек следовал за ней; вначале по Борджо дельи Ольбицци, потом через Пьяцца делла Република и по Виа дельи Строцци.