Вендетта для Святого - [142]

— Тот же шлем?

— Точно такой же.

Сэр Джеральд задумался, потом сказал:

— Но я не понимаю…

— Если шлем принадлежит Тринсу, который был главой всего рода или племени, его должны были найти в самой центральной гробнице всего комплекса. В гробнице, которую можно было бы назвать сокровищницей и которую они вроде все еще ищут.

— Понимаю, — протянул сэр Джеральд. — Хотите сказать, что если гробницу все же нашли, то скрывают это?

— Да, это одна из возможностей, — подтвердил Брук.

От старых опасений, что она неудачно выйдет замуж, он давно избавился. Теперь начинал бояться, что вообще не выйдет.

— Да перестань ты, ради Бога, — сказала Элизабет.

— Ты о чем?

— Перестань вздыхать. Обещаю не вовлекать тебя в деятельность, недостойную дипломата.

— Я думал не о себе, — возразил сэр Джеральд. — И если по правде, не о тебе, а о Бруке.

— Хочешь сказать, что, если поднимем шум, ему придется еще хуже?

— Вот именно.

— Потому что в глубине души убежден, что он виновен. Думаешь, он сбил Мило Зеччи из-за очередного приступа и сам об этом не знает? Сознайся!

— Я…

— Признание умиротворяет душу…

— Не навязывай мне свои взгляды, пожалуйста! Я слишком стар, чтобы мною командовали. Не в чем мне сознаваться.

— Но ты все равно так думаешь и потому хочешь добиться срока поменьше. Но я-то знаю, что он невиновен, и хочу доказать это. Нужно доказать его полную невиновность.

Сэр Джеральд вздохнул снова.

— Но вы хотите доказать наличие умысла, Антонио. Обвиняете его в том, что он умышленно сбил Зеччи и уехал. Каковы ваши доказательства на этот счет?

— Показания свидетельницы Кальцалетто. Когда заскрипели тормоза, она обернулась и увидела, что машину занесло и она остановилась. Но потом снова сорвалась с места и поехала в ее сторону. Она была так удивлена, что запомнила номер. А когда наутро было найдено тело, сообщила в полицию, как порядочная гражданка.

— Как порядочная гражданка, — прокурор кивнул.

— Тормозной след утром еще был виден и подтвердил ее рассказ.

— Кальцалетто утверждает, что несчастье произошло в половине одиннадцатого. Откуда такая уверенность насчет времени?

— Она была в гостях у сестры, оттуда ушла в четверть одиннадцатого. Идти ей до Виа Канина пятнадцать минут.

— Любопытно, — заметил прокурор, — как люди, которые обычно понятия не имеют, который час, становятся предельно точны, столкнувшись с преступлением.

— Есть причины сомневаться в ее показаниях?

— Вовсе нет. Но, с другой стороны, как нам усомниться в показаниях могильщика? Как его, собственно… Карло Фрутелли?

— Фрутелли, по моему мнению, ненадежный свидетель.

— Почему?

— Он слишком стар и бестолков. И глух как пробка.

— Но он же слышал, как проехала машина, и скрип тормозов, и визг шин в заносе. И совершенно уверен, что это произошло в половине двенадцатого. Как вы это можете объяснить?

— Очень просто. Он и правда все это слышал, но перепутал время.

— Но время он называет очень уверенно, — подкусил его городской прокурор. — И надо же, он тоже был в гостях у сестры. Ушел от нее в одиннадцать, и ровно полчаса ему нужно, чтобы дойти до дома у ворот кладбища.

— Значит, он путает час, когда ушел от сестры.

— Вы сверили его показания с показаниями сестры?

— Не видел в этом необходимости.

— Так сделайте это. В делах такого рода не следует учитывать только те доказательства, что подтверждают позицию обвинения.

— Я полагал, что знаю свои обязанности.

— Мой дорогой Антонио, в этом я убежден. И так же убежден, что ваше рвение заслуживает уважения. Но нам недостаточно некоторых фактов, мы должны знать все.

* * *

Капитан Комбер поднял глаза от карты и взглянул на часы. В его распоряжении было еще четыре часа дневного света. Должно хватить.

Список, который дала ему Тина, включал имена всех двадцати шести семей в районе Ареццо, связанных родством с Радичелли. Карта была еще довоенной, что создавало дополнительные проблемы, и менее настойчивый человек сдался бы, но капитан только погладил бородку, вычеркнул очередное имя (глухой крестьянин с горбатой женой и четырьмя недружелюбными псами) и пустился дальше.

Около шести он свернул на грязный проселок, ведший к ферме Сан-Джованни. При виде колеи капитан заколебался, но тут заметил след от новых шин «мишлен».

— Проехал он, проеду и я, — решил капитан. Через пять минут дикой тряски одолел последний крутой поворот и очутился перед фермой. Позвонил, повторяя в уме фразы, которые произнес в тот день уже четырнадцать раз.

Двери открыла старушка в черном. Капитан объяснил, что он из министерства социального обеспечения и должен выяснить у Лабро Радичелли неясности в его документах.

Большинство из этого было для старушки китайской грамотой, но главное она поняла.

— Вы хотите поговорить с Лабро?

У капитана забилось сердце.

— Да. Мне его нужно видеть.

— Я поищу. Вы англичанин?

— Да.

— В войну у нас тут был один англичанин. Из Австралии.

— Это же надо!

— Он был военнопленный, понимаете? Обещал моей внучке жениться, — старушка засмеялась.

— И женился?

— Вернулся в Австралию. Думаю, там он давно был женат. Взгляну, закончил ли Лабро с тем другим синьором.

Исчезла. Прошло двадцать минут. Лабро с неизвестным синьором все еще не закончил. Капитан разглядывал фотографии на стенах. Была их дюжина, и все свадебные. Надеялся, что внучка смогла найти замену коварному австралийцу.