Вена. Роман с городом - [15]

Заняв высокое положение при императорском дворе, Евгений Савойский (его называли «закулисным императором») принял активное участие в восстановлении Вены, пострадавшей от осады. Разумеется, приходилось помнить об обороноспособности города, что мешало дать полную волю архитектурной фантазии. По сравнению с городами Западной Европы, особенно с бурно развивавшимися городами Италии, Вена явно запаздывала. Внутри внешних укреплений стояли многоэтажные дома, выходившие в лабиринт узких улочек, и эта конструкция еще долго будет оказывать влияние на экономическую и общественную жизнь горожан. Бельведер представлял собой шедевр нового стиля, с восторгом принятого аристократией, — барокко. Здания в этом стиле намеренно стали возводить за пределами города, там, где было много свободного места. Бывшие предместья уступили место просторным площадям, окаймленным садами, что в те поры тоже было новинкой. Изначально предназначенный для знати, квартал на самом деле привлек множество мелких торговцев и ремесленников, которым тоже стало тесно в городских стенах. С 1703 года, когда были введены таможенные пошлины на ввоз продуктов, продержавшиеся почти столетие, для них наступил настоящий расцвет.

В 1693 году принц Евгений, тогда молодой маршал, приобрел здесь земельный участок и поручил постройку архитектору Иоганну Лукасу фон Хильдебрандту. Нижний Бельведер был закончен в 1716 году, Верхний — в 1723-м. Евгений Савойский устраивал здесь балы, вошедшие в легенду, в том числе маскарады в венецианском стиле. Попасть на бал в Бельведер считалось привилегией, и не только потому, что из окон зданий открывался великолепный вид на Вену и окружающий ее лес. В парке были «по французской моде» установлены статуи и фонтаны, к несчастью, сильно пострадавшие во время последующих войн. Современники, восхищаясь «Бельведерским дуэтом», сравнивали принца Евгения с Аполлоном и Гераклом — не больше не меньше! Свои коллекции произведений искусства он разместил в Нижнем Бельведере. В 1736 году, после смерти Евгения Савойского, который, несмотря на почтенный возраст (71 год!), продолжал воевать чуть ли не до последнего дня жизни, ансамбль выкупил император Карл VI. В годы правления его дочери Марии Терезии галерея превратилась в музей живописи, где были выставлены в том числе картины австрийских художников. С 1781 года сокровища музея стали доступны (в определенные дни недели) широкой публике без различия сословий и званий. Попадая на второй этаж верхнего замка, посетитель мог полюбоваться на итальянскую потолочную фреску, изображающую принца в зените славы. В 1783 году здесь для удобства посетителей впервые придумали печатать каталог экспозиции; это новшество очень понравилось русской императрице Екатерине II, перенявшей полезную идею. В дальнейшем руководить музеем назначали тех или иных художников — предполагалось, что в случае надобности они смогут своими силами реставрировать пострадавшие картины. Сегодня художественное собрание обоих Бельведеров поражает своей полнотой: в Оранжерее представлено средневековое искусство, в Нижнем Бельведере — эпоха барокко, в Верхнем — искусство XIX века. На третьем этаже выставлены работы Густава Климта — важнейшего художника Венского Сецессиона, создававшего идеализированные женские образы; он писал исключительно женские лица и руки, но никогда — ступни ног. Здесь же хранится его шедевр «золотого периода» — картина «Поцелуй», написанная в 1907–1908 гг. Климт — подлинный певец женской красоты. Его модель — это юная женщина 20–25 лет, иногда еще моложе. У нее длинные волосы, большие глаза и тонкий рот; часть лица часто скрыта под локонами. Безупречных очертаний грудь и бедра, полуприкрытые веки и сжатые в порыве страсти губы, отсутствие декоративных элементов — модели Климта буквально дышат эротизмом. Некоторые рисунки художника, в том числе его карандашные и выполненные мелом этюды ню, до 2005 года вообще не выставлялись, очевидно, по причине излишней откровенности. Не пропустите, например, «Лежащую ню, закрывающую лицо рукой» (1912–1913). У Эгона Шиле[6], познакомившегося с Климтом в 1907 году во время учебы в Академии изобразительных искусств, эротизм принял более брутальный характер — художник словно пытается объединить любовь и смерть. Изможденные лица и переплетенные тела выглядят гораздо более провокативно, чем у Климта. Подобная дерзость дорого ему обошлась: в марте-апреле 1912 года его на три недели поместили в тюрьму. Этот арест, угнетающе подействовавший на Шиле, в то же время немало способствовал росту его популярности. Но имперская цензура утверждала, что проявила максимум терпимости. Не будем забывать, что скандальные, с точки зрения религиозных и моральных норм, характерных для 1900-x годов, выставки проходили в городе, где жил Франц-Иосиф, отнюдь не отличавшийся широтой взглядов. Наконец, в музее есть полотна Оскара Кокошки[7] — смелого колориста, прославившегося своими так называемыми психологическими портретами. До катастрофы 1914–1918 годов он так объяснял свое мировосприятие: «Люди жили в безопасности, но все испытывали страх. Я замечал это по их изысканным манерам, унаследованным от эпохи барокко; я написал портрет этих людей с их тревогами и страданиями». Сегодня собрания обоих Бельведеров — это семь веков существования австрийской живописи, в которой нашли отражение самые драматические события ее истории.