Великолепный век. Тайная жизнь восточного гарема - [33]

Свадьба

Осман-Бей живописал бурные страсти, бурлившие вокруг свадеб: «День свадьбы у турок то же, что огненный столб, который указывал путь евреям во время странствования их в пустыне. Те, которые шли впереди столба, оборачивались назад, чтобы любоваться, а шедшие позади смотрели прямо на него.

День свадьбы – это огненный столб, на который устремлены глаза всех турецких девушек, принадлежащих к подрастающему поколению, тогда как авангард старушек, престарелых девиц и всяких кумушек обращается к нему со взором, преисполненным самых сладостных воспоминаний…

– Ах, если бы вы присутствовали на нашей свадьбе, – говаривали они. – То увидели бы то, чего никогда вам не видать!

– Моя свадьба наделала шуму по всему городу, – говорит другая. – Все сбежались смотреть на меня!

Эти восклицания сопровождались обыкновенно глубокими вздохами, вырывавшимися из глубины сердца вместе с дымом кальянов и ароматом кофе.

– Нужно было видеть, как я была одета в этот день! Я была причесана, завита и наряжена, как султанша! На голове моей была диадема, кушак был весь обшит бриллиантами, платье же мое было залито золотом!»

Ход свадебной церемонии вспоминала Мелек-Ханум:

«В восемь часов, после вечерних молитв, жених, прослушав свадебные молитвы, прочитанные в мечети, возвратился в свой дом в сопровождении многочисленного общества своих знакомых, несших зажженные факелы и поющих молитвы; имам взял жениха за плечи и втолкнул его в дом, после чего все выпили шербета и разошлись.

Тогда жених пошел наверх и сел на кресло, а его невеста, в сопровождении двух старых невольниц, несших зажженные подсвечники в руках, предстала пред лицом своего будущего мужа, и все три начали танцевать; время от времени, они удалялись, чтобы переменить на молодой платье, и опять возвращались с нею и принимались за танцы. Таким образом продолжалось до тех пор, пока невеста не переодела всех платьев, находившихся в ее приданом. Когда эта церемония кончилась, муж взял жену за руку и повел в спальню».

Но брачный ритуал на этом не заканчивался.

Жених еще должен был выкупить право открыть лицо невесты. Она соглашалась на это не сразу, а когда жених наконец поднимал покрывало, то, восхитившись красотой своей избранницы, непременно украшал ее головку драгоценной булавкой с бриллиантами.

На следующее утро счастливый муж отправлялся благодарить родителей невесты, которые дарили ему, как правило, хорошего коня и опоясывали дорогой саблей.

Разводы

По шариату, чтобы развестись с женой, мужчине было достаточно заявить при свидетелях, что он ее «отпускает», и сказать: «Талак» (развод). При этом он мог не объяснять причины, побудившие его к расторжению брака. Если такое происходило по недоразумению, в порыве сиюминутного гнева или в результате гаремных интриг, закон оставлял раскаявшемуся мужу возможность возобновления супружеских отношений в течение трех месяцев. Если за этот срок муж не возвращал жену в дом, брак считался окончательно расторгнутым, и женщина могла выйти замуж за другого мужчину.

Если мужчина сгоряча произносил формулу развода трижды, то ситуация становилось куда более сложной и, вместе с тем, весьма пикантной. Теперь мужчина мог жениться на своей бывшей жене только после сложных церемоний. Чтобы вернуться в дом первого мужа, она сначала должна была выйти замуж за другого и снова получить развод уже от второго супруга. На такие случаи всегда находились «временные» мужья или «заместители», для которых спасение чужого семейного счастья было доходным занятием.

Знаменитому Ала-ад-дину (Алладину) из «Тысячи и одной ночи» тоже довелось стать именно таким «временным» мужем.

При всей внешней простоте, развод по инициативе жены был большой редкостью, а по инициативе бывшей наложницы и вовсе немыслим, потому что не было, как таковой, и женитьбы.

Свободнорожденная женщина имела право инициировать развод, если муж нарушал условия брачного договора, демонстративно обходил жену вниманием, явно дискриминировал относительно других жен, плохо обращался с детьми и т. п.

Если муж не желал разводиться, женщина могла обратиться в суд. После развода она получала обратно все свое приданое, выкуп за невесту (калым), уплаченный при сватовстве, свадебные подарки и долю состояния бывшего супруга согласно брачному договору. А также содержание бывшей жене на три месяца и детям ее – до совершеннолетия. Таким образом, развод оказывался делом весьма невыгодным как в социальном, так и в материальном отношении.

Разумеется, оставшиеся в гареме жены вовсе не желали делиться семейным имуществом, и дело доходило до скандальных судебных процессов. И здесь все зависело от ловкости адвокатов и связей тяжущихся сторон при дворе. Если в случае состоятельных семей жена при разводе могла получить целое состояние, то у бедняков это могло быть свечой и скудной пищей на каждый день.

Отставки

Гаремы жили своей обычной жизнь, в неге и роскоши, заслонявшей для непосвященных напряженную борьбу главных жен, кадин и фавориток. Но все это продолжалось до поры до времени. Султаны тоже смертны, и когда такая беда приключалась, их гаремы замирали в оцепенении – они теперь никому не были нужны.