Великолепная Софи - [42]

— Десять-двадцать пар? Нет, нет, Дассет не тревожился бы о коврах и навесах, если бы речь шла о таком незначительном событии! — сказал его светлость.

От этих зловещих слов на леди Омберсли повеяло холодом. Кроме уточнения дня приема и напоминания Сесилии о необходимости послать открытку одной очень скучной девице, которую было необходимо пригласить, потому что она была ее крестницей, леди Омберсли не думала о приеме. А теперь она страшилась спросить у племянницы, сколько человек приглашены на этот роковой вечер. Услышав ответ, она чуть не упала в обморок. Ей пришлось выпить воды и понюхать соли, заботливо поданные Сесилией, прежде чем она нашла в себе силы протестовать. Она села, маленькими глотками допила воду и попыталась собраться с мыслями, а затем простонала, что даже и представить боится, что скажет Чарльз. Софи понадобилось двадцать минут, чтобы убедить тетю, что поскольку он не несет расходов, это его не касается; но даже тогда леди Омберсли страшилась того неизбежного мгновения, когда все откроется, и с трудом сдерживала нервные движения, когда Чарльз входил в комнату.

К счастью, он ничего не узнал до поездки Омберсли в Мертон к маркизе де Виллачанас. Все предвещало удачное путешествие. Маркиза написала леди Омберсли очень милое письмо, выразив удовольствие по поводу предстоящего знакомства и умоляя привезти с собой как можно больше детей, которые захотят поехать. Сияло солнце, был теплый день, ничто не указывало на возможность апрельского ливня; мисс Рекстон, вернувшаяся вовремя, чтобы принять участие в развлечении, дружелюбно шутила со всеми, не исключая Софи. В последний момент Хьюберт внезапно изъявил желание присоединиться к компании и тоже увидеть жирафа. Софи неодобрительно взглянула на него, а его мама, не поняв, что он имел в виду, сразу же выразила радость по поводу его решения, и ужасный момент благополучно миновал. Мистер Ривенхол, очень любезно поздоровавшись с сэром Винсентом Тальгартом, завел с ним разговор, пока три леди усаживались в ландо. Мисс Рекстон убеждала уступить ей заднее сиденье, а Сесилия отговаривала ее. Все с нетерпением ждали начала развлекательной поездки, когда из-за угла показался мистер Фонхоуп. Он увидел группу и тотчас же поспешил к ней через дорогу.

Лицо мистера Ривенхола окаменело; он бросил обвиняющий взгляд на Софи, но та отрицательно покачала головой. Мистер Фонхоуп, пожав руку леди Омберсли, спросил, куда она направляется. В Мертон, ответила она, и он возвышенно произнес: «Историческое место», — и добавил что-то на латыни.

— Очень может быть, — едко сказала леди Омберсли.

Мисс Рекстон, которая не могла противиться искушению блеснуть своим превосходным образованием, довольно добродушно улыбнулась мистеру Фонхоупу и сказала:

— Правильно. Знаете, говорят, что король Джон провел в монастыре ночь накануне подписания Великой хартии. Это историческое место, ибо там, по слухам, был убит Сенульф, король Уэссекса. Кроме того, там много всего происходило и в не столь отдаленные времена, — добавила она уже более сдержанно, так как не столь отдаленные времена требовали упомянуть о довольно неприличной женщине.

— Нельсон! — сказал мистер Фонхоуп. — Романтичный Мертон! Я поеду с вами. — Он забрался в экипаж, сел рядом с Сесилией, ласково улыбнулся леди Омберсли и произнес: — Теперь я знаю, что хотел сделать. Сегодня утром я проснулся в смутном беспокойстве, но не знал причины. Я поеду в Мертон.

— Вы не могли хотеть поехать в Мертон! — возразила сильно раздраженная леди Омберсли, надеясь, что Чарльз не заставит ее краснеть, сказав этому утомительному молодому человеку какую-нибудь резкость.

— Да, — сказал мистер Фонхоуп. — Там будет зеленая листва, а это то, чего страстно жаждет моя душа.

С Сесилией прекрасной

Мы в Мертон собрались.

Течет где тихо Вэндл,

И где цветет нарцисс…

Какое ужасное слово — Вэндл! Как режет слух! Почему вы так хмуро смотрите на меня? Мне нельзя поехать?

Это внезапное превращение из восторженного поэта в хнычущего мальчишку выбило леди Омберсли из колеи, и она мягко ответила:

— Мы бы, конечно, с удовольствием взяли вас с собой, Огэстес, но мы едем в гости к маркизе де Виллачанас, и она не ожидает вас.

— О, — сказал мистер Фонхоуп, — какое чудесное имя! Виллачанас! Как звучит! Испанская леди в ярких одеждах, богатых безмерно, в блеске бриллиантов и жемчугов!

— Не знаю точно, — сердито ответила леди Омберсли.

Софи, которую забавляла абсолютная невосприимчивость мистера Фонхоупа к намеку, что его присутствие нежелательно, весело сказала:

— Да, жемчуг, достойный королевской короны. И она любит англичанина, моего отца!

— Великолепно! — восхитился мистер Фонхоуп. — Я так рад, что пришел сюда!

Казалось, что от него невозможно избавиться иначе, кроме как прямо приказав ему покинуть экипаж. Леди Омберсли отчаянно, а Сесилия умоляюще посмотрели на Чарльза; а мисс Рекстон улыбнулась ему, давая понять, что она отлично все понимает и глаз не спустит с Сесилии.

— Кто этот Адонис? — спросил сэр Винсент у мистера Ривенхола. — Когда он сидит рядом с вашей сестрой, от их красоты дух захватывает!