Великое путешествие кроликов - [24]
Случилось так, что в этот момент вбежал начальник стражи, ведя за собой ежа — йону.
«Ваше величество! — вскричал он. — Это создание ползет из Кельфазинских болот. Йона говорит, что народ Эль-Эхрейры готовится к войне. Кролики хотят напасть на огород и выкрасть королевский салат. Прикажет ли ваше величество солдатам строиться и разогнать их?» — «Эге-ге! — сказал король. — Мне пришла в голову проделка, которая мне куда более по вкусу! Значит, этот салат очень опасен для кроликов? Чудесно, чудесно! Мы дадим им столько салата, сколько их душе угодно! Прикажи собрать тысячу пучков салата и сгрузить их в болотах Кельфазина, — сказал он начальнику стражи. — Ха, ха, ха! Я уже почти поправился от одной мысли об этой проделке!» — «Ах, ах! Какая жестокая хитрость! — сказал Эль-Эхрейра. — Видимо, вы в самом деле поправляетесь. Нет, нет, не надо вознаграждения! Во дворце нет ничего, что ценилось бы у нас, за золотыми реками Фриса».
Откланявшись, Эль-Эхрейра покинул дворец.
Вечером над болотом показался покрасневший от гнева принц Радуга.
«Скажи, Эль-Эхрейра, околдовали меня, что ли?» — спросил он. «Вполне возможно, — отвечал тот. — Коварный и смертоносный вшивококк быстро распространяется из леса Оки-Поки…» — «Знаешь ли ты, что тысяча пучков салата сгружена в кучи у болот?» — «Я же говорил тебе, что приказал их сюда доставить! Неужели ты думаешь, что мой слабый и истощенный народ в состоянии притащить сюда такую гору салата? Сейчас мои подданные начнут поправляться, потому что я пропишу им салатную диету. Смею сказать, я стал теперь великим целителем!»
Тут принц Радуга понял, что Эль-Эхрейра сдержал свое слово и захватил салат короля, и теперь ему тоже придется выполнить свое обещание. И вот он выпустил кроликов из Кельфазинских болот, и они размножились и распространились по всему свету. С того самого дня никакая сила на земле не отвадит кроликов от огородов, потому что сам Эль-Эхрейра постоянно подсказывает им, как учинить тысячу самых лучших на свете хитрых проказ.
— Браво! — воскликнул Орех, когда Одуванчик окончил свой рассказ.
— Одуванчик чудесно рассказывает, — сказал Серебристый. — Когда его послушаешь, на сердце становится легче!
— Ну, теперь у них увянут уши и они совсем сконфузятся, — прошептал Лохмач. — Пусть-ка они найдут такого же рассказчика!
Все наши кролики были уверены, что Одуванчик отлично рассказал свою сказку и тем самым доказал чужакам, что их новые знакомые не просто кучка безродных бродяг! Ни один разумный кролик не мог не восхититься подобным умением вести рассказ! Наши кролики ожидали выражения восхищения, но вскоре с удивлением убедились, что хозяева явно не разделяют их восторга.
— Очень мило, — промямлил Львиная Пасть. Казалось, он выбирает слова, чтобы еще что-то прибавить, но затем он просто повторил: — Очень мило, очень оригинальный рассказ!
— Но ведь этот рассказ должен быть ему отлично знаком! — прошептал Смородина на ухо Ореху.
— Не вмешивайся, Лохмач, — прошептал Орех, видя, что Лохмач гневно сжал лапы. — Насильно мил не будешь! Посмотрим, что они сами умеют. — Вслух же он сказал: — Сменялось не одно поколение, а наши рассказы не менялись, как не изменились и мы сами. Мы живем той же жизнью, что наши родители и родители наших родителей. У вас здесь совершенно другие условия. Мы это понимаем и считаем ваши новые идеи и ваш образ жизни весьма интересным. Любопытно, о чем же вы рассказываете сказки?
— Мы не рассказываем старых сказок, — сказал Львиная Пасть. — Мы сочиняем стихи о нашей новой жизни, о современности.
Сейчас многое устарело и Эль-Эхрейра утратил для нас свое значение.
— Эль-Эхрейра был мастером смелых проделок, — вмешался Крушина, — а кроликам всегда будут нужны мужество и ум!
— Это не так! — послышался незнакомый голос с другого конца залы. — Кроликам нужны кротость и умение примириться с собственной участью!
— Это Гусиная Лапка, наш известный поэт, — пояснил Львиная Пасть. — Его идеи очень популярны. Не хотите ли его послушать?
— Хотим! Хотим! — послышалось со всех сторон. — Давайте Гусиную Лапку!
— Орех, — внезапно сказал Пятый. — Я хочу получше рассмотреть Гусиную Лапку, но мне страшно к нему приблизиться.
— Что ты, Пятый! Чего тут бояться!
— Помоги мне Фрис! — дрожа, отвечал Пятый. — Я чувствую его запах — он приводит меня в ужас!
— Не говори глупостей! Он пахнет не хуже всех других!
— Нет, он пахнет старым ячменем, оставленным догнивать в поле, или раненым кротом, который не может спрятаться в нору!
— По мне, так он пахнет крупным, жирным кроликом с животом, набитым морковкой! Но я согласен подойти к нему поближе!
Когда они пробрались через толпу на другой конец залы, Орех с удивлением увидел, что Гусиная Лапка всего-навсего зеленый юнец. В их старой колонии кролику такого возраста не разрешали публично рассказывать истории. Такие малыши имели право развлекать лишь маленькую компанию близких друзей.
У Гусиной Лапки был отчаянный и дикий взгляд, а его уши беспрерывно подрагивали. Все время прислушиваясь к чему-то, он упорно поворачивал голову назад, ко входу в туннель. Однако его голос полон был странного, захватывающего очарования, он был похож на голос ветра и на пляску света на лужайке, так что все присутствующие, стараясь уловить ритм его стихов, внимали ему, затаив дыхание.
