Великий сон - [12]

— Там, на моторке, — показал Олс своей миниатюрной сигарой.

В конце мола приткнулась низкая черная лодка с широкой палубой наподобие плота. На палубе под ранними солнечными лучами что-то сверкало — большой хромированный автомобиль, еще опутанный подъемными цепями. Стрела подъемного крана была уже в нерабочем положении: опущена на уровень палубы. Возле машины стояли люди. По скользким доскам спустились на палубу и мы.

Олс приветствовал помощника шерифа в униформе цвета хаки и другого — в штатском. Экипаж моторки в составе трех членов, опершись о борт, жевал табак. Один из них грязным махровым полотенцем вытирал мокрые волосы. Наверное, это он накладывал под водой цепи.

Мы осмотрели машину. Передний бампер вогнут, одна фара разбита, а вторая вдавлена, но стекло уцелело. Помята крыша; краска и хромированные детали на всей машине безнадежно испорчены; мокрые, черные сиденья. Все шины, однако, без повреждений.

Водитель еще обнимал руль, голова с плечом образовали неестественный угол. Это был худой темноволосый парнишка, в недалеком прошлом — красавчик. Сейчас лицо его было голубовато-белым, тускло поблескивали глаза под прикрытыми веками, во рту — песок. Слева на лбу темнела ссадина, подчеркиваемая белизной кожи.

Олс отошел и, похмыкивая, раскурил сигарку.

— Ну, что скажете?

Носитель униформы цвета хаки показал на полицейских на краю мола. Один из них ощупывал проломленные перила. Разнесенное в щепу дерево ярко желтело, как только что спиленная сосна.

— Вот здесь он вломился… Тут, внизу, дождь перестал довольно рано, около девяти. Дерево внутри разломов сухое. Значит, все произошло после дождя. Машина свалилась в глубокую воду, в противном случае была бы помята гораздо больше, а глубоко здесь может быть на половине прилива, не выше, иначе его отнесло бы дальше; либо на половине отлива, не ниже, иначе его выбросило бы на камни. Следовательно, это случилось около десяти вечера вчера. Может, полдесятого, не позже. Утром машину заметили ребята, когда пришли рыбачить. Мы ее вытащили и обнаружили внутри мертвого парня.

Мужчина в штатском похлопывал носком туфли о палубу. Покосившись на меня, Олс перекатил сигарку во рту.

— Пьяный? — вопрос не адресовался никому конкретно.

Парень, вытиравший голову, подойдя к перилам, откашлялся вдруг так энергично, что все взгляды обратились на него.

— У меня полно песку, — объяснил он, отплевываясь. — Не столько, как у этого нашего приятеля, но вроде того.

Носитель униформы изрек:

— Может, и пьяный. Выпендривался в дождь сам перед собой. Алкаши способны на все.

— Пьяный? — подал голос штатский. — Ручной тормоз выжат лишь наполовину, и у парня рана на лбу сбоку. По-моему, здесь убийство.

Олс посмотрел на типа с полотенцем.

— А ваше мнение, юноша?

Хозяину полотенца, похоже, такое обращение польстило, он ухмыльнулся:

— Я считаю, самоубийство, шеф. Конечно, не мое это дело, но раз уж меня спросили, так это самоубийство. Во-первых, паренек оставил на молу след, ровный как шнур. Его шины видны по всей длине мола. Значит, было это после дождя, как сказал шериф. Перила срезал сразу, потому и упал на колеса. Иначе кувыркнулся бы несколько раз. Выходит, скорость была дьявольская. Ручной тормоз ничего не значит. Мог его задеть, когда падал, и голову тогда же поранил.

— У вас хороший глаз, юноша, — похвалил Олс и обратился к помощнику шерифа: — Его вы осмотрели?

Тот посмотрел на меня, на экипаж.

— Ладно, оставим это, — сказал Олс.

С мола к нам спускался щуплый паренек в очках, с усталым лицом и черной сумкой. Выбрав на палубе местечко почище, поставил сумку. Потом, сняв шляпу и пригладив затылок, загляделся на море, словно забыв, куда и зачем пришел.

— Ваш пациент там, доктор, — напомнил Олс. — Грохнулся с мола вчера вечером. Между девятью и десятью. Больше ничего не знаем.

Щуплый с отвращением посмотрел на мертвеца. Потрогал его голову, осмотрел рану на виске, поворочал голову из стороны в сторону, помял ребра. Поднял вялую мертвую руку, посмотрел на ногти. Опустил руку, наблюдая, как она падает. Потом отошел к сумке, достал оттуда блокнот с бланками — свидетельствами о смерти — и начал заполнять.

— Безусловная причина смерти — проломленный череп, — заговорил он, записывая. — Это значит, что воды в нем мало. А это значит: он сейчас на воздухе начнет очень быстро коченеть. Советую вытащить его из машины, пока совсем не застыл. Иначе это сделать будет трудно.

Олс кивнул.

— Давно он мертв, доктор?

— Откуда мне знать?

Олс бросил на него пронзительный взгляд, вынул сигарку изо рта, удостоил ее таким же взглядом.

— Рад познакомиться, доктор. Полицейский врач, не способный назвать время смерти с точностью до пяти минут, — с таким я еще не сталкивался.

Кисло улыбнувшись, щуплый убрал блокнот в сумку и сунул ручку в кармашек жилета.

— Если вчера он ужинал, я смогу ответить на ваш вопрос, правда, следует знать, когда он съел этот ужин. Но не с точностью до пяти минут.

— Откуда у него рана — от падения?

Щуплый еще раз посмотрел на рану.

— Не думаю. Удар нанесен чем-то смягченным. И внутреннее кровоизлияние было, пока он еще жил.

— Мешочек с песком?