Великий предводитель аукасов - [76]

Снова все затихло, и, если бы не два трупа, оставшиеся на берегу, все происшедшее можно бы принять за сон. Валентин поспешил в пещеру. При звуке выстрелов и крике аукасов донья Розарио проснулась. Видя, что отец ее схватил винтовку и хочет подняться на площадку, она бросилась к нему и умоляла не оставлять ее.

— Батюшка! — вскричала она. — Не уходите, не оставляйте меня!

— Розарита, — отвечал он, — что ты говоришь? Разве я могу оставить друзей, которые спасли меня из плена? Полно, успокойся, милая!

— Правда, — тихо отвечала она. — Простите меня, я так перепугалась, что сама не понимаю, что делаю.

В это время вошел Валентин.

— Не беспокойтесь, дон Тадео, — сказал он, — вы не нужны наверху, напротив, вы нужны здесь. Черные Змеи, наверно, переправятся через реку и будут стараться войти в эту пещеру, о существовании которой они, конечно, знают. По-видимому, одна часть бросится сюда, а другая произведет ложный приступ с той стороны. Останьтесь, пожалуйста, здесь и наблюдайте за их движением.

Валентин сказал правду. Индейцы увидели, что стрельбой с берега ничего не поделаешь, только напрасно потеряешь время и заряды. Поэтому они разделились на два отряда. Один остался на берегу и продолжал перестрелку, чтобы отвлечь внимание неприятеля. Другой, под личным командованием Антинагуэля, отошел шагов на пятьдесят вверх по реке. Там они связали кое-как плоты и пустились вниз по течению, которое несло их прямо на скалу.

Валентин и предводитель, видя, что нечего опасаться тех, кто стрелял с берега, спустились в пещеру. Первой заботой молодого человека было спрятать от выстрелов донью Розарио. В пещере была ниша, и туда отвел он молодую девушку. Затем встал подле своих товарищей, около устроенной накануне баррикады.

Плот с семью или восемью индейцами ударился в это время о скалу. Со страшными криками, потрясая оружием, бросились они к пещере. Но тут их встретили пули. Трое упали. Цезарь бросился вперед и схватил за горло индейца, который взмахнул топором над головой дона Тадео, и задушил его. Новые выстрелы, и снова упали три индейца. Но едва наши друзья успели управиться с этими, как второй, третий, четвертый плот пристали к берегу. Двадцать пять человек против трех. Произошла страшная схватка; друзья наши поневоле должны были отступить за баррикаду. Шесть индейцев было убито и несколько ранено. Валентин тоже получил рану топором в голову. По счастью, он успел уклониться в сторону, и рана была неглубока. У Трантоиль Ланека была разрублена левая рука. Только дон Тадео не был ранен. Теперь предстояло защищаться до последнего дыхания.

Вдруг с берега раздался залп. Несколько индейцев упало.

— Слава Богу! — закричал Валентин. — Это наши друзья поспели к нам на помощь.

Действительно, это были чилийцы. Они бросились в воду и плыли к скале.

Курумила и Луи спешили к тому месту, где оставили своих друзей. Выстрелы заставили их приблизиться к реке. Они тотчас сообразили, что это дерутся их друзья, местность была слишком пустынна, чтоб предположить возможность какой-либо иной схватки.

Индейцы с воем бросились к пещере. Наши друзья защищались отчаянно. Вдруг в пещере раздался крик. Валентин поспешил туда. Вбежав, он увидел, что токи склонился и хочет схватить донью Розарио. Француз бросился на него, токи замахнулся топором, Валентин уклонился и тут же отбил удар винтовкой. Токи и Валентин схватились врукопашную, упали и в борьбе катались по земле. Дон Тадео и Курумила, окруженные врагами, не могли помочь своему другу. Они видели, что подмога спешит к ним, и дрались отчаянно.

Валентин изнемогал. Он подумал уже, что настал его конец, как вдруг почувствовал, что Антинагуэль уже не душит его. Он выкарабкался из-под тела индейца. Перед ним стоял Луи. Антинагуэль, пораженный кинжалом, плавал в крови. Помощь приспела вовремя.

Через два часа наши друзья в сопровождении пеонов, приведенных Луи и Курумилой, отправились в усадьбу де-ла-Палома, куда благополучно прибыли.

Двадцать шестая глава. РАЗЛУКА

Прошло около месяца со времени происшествий, описанных в предыдущих главах. В поместье де-ла-Палома, в небольшом леске из индейских смоковниц, ранним утром сидели друг подле друга два человека. Это были граф Луи и его молочный брат Валентин.

— Послушай, брат, — говорил Валентин, — эта жизнь в усадьбе, которую мы ведем уже около месяца, это ничегонеделанье утомляет меня. Пора покончить с этим. Сказать по правде, жизнь в пустыне, вечные переходы и опасности — все это подействовало на меня благотворно. Мне не сидится здесь, пустыня и леса манят меня. Только тогда я вздохну свободно, когда выйду отсюда и пойду куда глаза глядят. Я решил стать охотником и всю жизнь бродить в лесах и пустыне. А ты? Тебе, может быть, нравится жить здесь, в усадьбе?

— Твой план заманчив, — покачал головой Луи, — но я…

— Но ты не желаешь ему последовать? — улыбнулся Валентин. — Как знаешь. Что до меня, то я сегодня же прощусь с доном Тадео.

— Я отправлюсь с тобою, — сказал Луи. В это время раздался звонок.

В испано-американских землях каждое утро в восемь часов в усадьбе раздается звон, созывающий всех, до последнего пеона, на общий завтрак. Это час общего собрания, когда отдаются приказания, сообщаются различные вести. При первых звуках колокола дон Тадео вышел в залу и сел за стол. Донья Розарио встала подле него и приветствовала всех приходящих улыбкой или ласковым словом. Последними вошли французы. Дон Тадео пожал им руки и начал читать молитву. После завтрака все слуги разошлись. В комнате остались только хозяин с дочерью и два гостя. Подали