Великий перелом - [241]

— Ящеры в точности соблюдают соглашение, к которому вы их вынудили, — сказал Сталин. Военные демонстрации вроде сегодняшней приносили ему такую же радость, как мальчишке, играющему с оловянными солдатиками. — Они убрались с советской земли, за исключением территории бывшей Польши, которую они выбрали, чтобы закрепиться. И здесь, товарищ комиссар иностранных дел, я вашей ошибки не нахожу.

— За что я благодарю вас, Иосиф Виссарионович, — ответил Молотов. — Лучше иметь общие границы с теми, кто соблюдает соглашение, чем с теми, кто нарушает их.

— Точно так, — сказал Сталин. — И изгнание нами остатков немецких войск с советской земли продолжается вполне удовлетворительно. Некоторые области на южной Украине и вблизи финской границы еще в опасности, но в целом гитлеровское нашествие — как и нашествие ящеров — может рассматриваться как дело прошлого. Мы снова двинемся вперед, к истинному социализму.

Он сунул руку в карман брюк и вынул трубку, коробок спичек и кожаный кисет. Открыв его, он набил трубку, затем зажег спичку и подержал ее над чашечкой. Его щеки втянулись, когда он втянул воздух, чтобы трубка разгорелась. Из трубки поднялся дымок, облачка дыма появились и из его ноздрей и угла рта.

Молотов наморщил нос. Он ожидал почувствовать махорку, едкую вонь которой можно было сравнить с дизельными выхлопами после чистого воздуха. Но то, что курил Сталин, имело богатый и полный вкуса аромат, который, казалось, можно нарезать ломтями и подавать на блюде на ужин.

— Турецкий? — спросил он.

— Вообще-то нет, — ответил Сталин. — Американский — подарок президента Халла. Более слабый, чем мне нравится, но в своем роде неплохой. А вскоре будет и турецкий. Поскольку северный берег Черного моря находится под полным нашим контролем, возобновится движение судов, и мы начнем поставки по железной дороге из Армении и Грузии.

И как обычно, упомянув свою родину, он посмотрел на Молотова лукавым взглядом, как бы напоминая о своем происхождении. Не склонный к безрассудным действиям, Молотов промолчал. Сталин снова выпустил клуб дыма и продолжил:

— И конечно, нам также потребуется выработать подходы к торговле с ящерами.

— Товарищ генеральный секретарь? — спросил Молотов.

Скачки мысли Сталина оставляли логику далеко позади. Иногда это приносило советскому государству большие выгоды: так, безжалостная индустриализация, объекты которой оказались за пределами дальности действия нацистской авиации, помогла спасти СССР во время войны с Германией. Конечно, противостоять нападению было бы легче, если бы не убежденность Сталина в том, что все, кто предостерегал его о скором нашествии гитлеровцев, лгали. Нельзя было сказать наперед, можно ли довериться интуиции. Оставалось только ждать. А когда речь шла о судьбе советского государства, процесс ожидания был очень нервным.

— Торговля с ящерами нужна, — повторил Сталин словно неразумному дитяти. — В регионах, которые они занимают, не производится все то, что им требуется. Мы будем снабжать их сырьем, которого им будет недоставать. Как социалисты мы не можем быть хорошими капиталистами и при обмене будем сильно проигрывать — пока не начнем использовать производимые ими товары.

— А-а. — Молотов начал понимать. На этот раз, похоже, интуиция Сталина сработала как надо. — Вы хотите, чтобы мы начали копировать их методы и приспосабливать их для наших нужд.

— Правильно, — сказал Сталин. — Мы должны были делать то же самое с Западом после Октябрьской революции. Нацисты нанесли нам тяжелый удар, но мы выдержали. Теперь мы — и все человечество — отдали половину мира ящерам в обмен на будущее для следующего поколения.

— До того, как придет флот колонизации, — сказал Молотов.

Да, логика подкрепляла интуицию Сталина в основательности причин для торговли с ящерами.

— До того, как придет флот колонизации, — согласился Сталин. — Нам потребуется еще больше собственных бомб, нам понадобятся ракеты, нам понадобятся считающие машины, которые почти думают, нам нужны корабли, которые летают в пространстве, так чтобы ящеры не могли смотреть на нас сверху без того, чтобы и мы не следили за ними. У ящеров все это есть. Капиталисты и фашисты находятся на пути получения этого. Если мы отстанем, они похоронят нас.

— Иосиф Виссарионович, я думаю, вы правы, — сказал Молотов.

Он сказал бы это в любом случае, независимо от того, прав Сталин или не прав. Если бы он в самом деле считал, что тот не прав, он стал бы искать пути и способы добиться того, чтобы последнее решение ушло в песок, прежде чем вступит в силу. Это было опасно, но временами необходимо: что было бы сейчас с Советским Союзом, если бы Сталин ликвидировал всех ученых в стране, которые хоть что-то понимали в ядерной физике? «Под пятой ящеров», — подумал Молотов.

Сталин воспринял согласие Молотова как должное.

— Конечно, я прав, — самодовольно сказал он. — Я сейчас не представляю себе, как мы сможем препятствовать высадке флота колонизации, но одну вещь мы должны помнить — и это самое главное, Вячеслав Михайлович: количество ящеров просто увеличится, но не произойдет ничего принципиально нового.