Великий перелом - [202]

Так же уверенно на антенне штабной машины трепетал трехзвездный флаг. У парня, стоявшего за пулеметом в задней части машины, на каске тоже были нарисованы три звезды. На поясе у него болтались два револьвера с костяными ручками.

— Выше головы, ребята, — воззвал Остолоп. — К нам с визитом пожаловал генерал Паттон.

Паттон славился своей жестокостью и любил демонстрировать ее всем и каждому. Дэниелс надеялся, что он не станет доказывать ее, выпустив пару пулеметных лент в сторону ящеров.

Штабная машина затормозила. Колеса еще не остановили вращение, а Паттон уже соскочил с машины и направился к Остолопу, который оказался ближе всех. Остолоп встал по стойке смирно и отдал честь, подумав, что ящеры наверняка взяли на мушку этого агрессивного вида пришельца.

Беда только в том, что, начав стрелять в Паттона, они выстрелят и в него.

— Вольно, лейтенант, — сказал Паттон сухим тоном. Он показал через линию фронта на пару ящеров, занимавшихся каким-то своим делом. — Значит, это враги, лицом к лицу. Уродливые дьяволы, не так ли?

— Да, сэр, — сказал Остолоп. — Конечно, то же самое они говорят о нас, сэр. Называют нас Большими Уродами, я имею в виду.

— Да, я знаю. Каждый видит свою красоту, как говорится. Мне они, лейтенант, кажутся уродливыми сукиными сынами, и если они называют меня уродом, что ж, слава богу, я считаю это комплиментом.

— Да, сэр, — снова ответил Остолоп.

Паттон, похоже, не был склонен к стрельбе по окружающему ландшафту, за что Остолоп был ему чрезвычайно благодарен.

— Они соблюдают правила перемирия в этом районе? — спросил генерал. Казалось, он может начать войну снова, если ответ будет отрицательным.

Но Остолоп отрапортовал:

— Так точно, сэр. Надо отдать справедливость ящерам: когда они берут обязательство, они исполняют его. Лучше, чем немцы и японцы, и, может быть, русские, насколько мне известно.

— Вы говорите так, словно уже сталкивались с этим, лейтенант…

— Дэниелс, сэр. — Остолоп едва не рассмеялся. Он был примерно в возрасте Паттона. Если ты не набрался опыта, приближаясь к шестидесятилетию, то какого черта ты жил? — Я прошел через мясорубку под Чикаго, сэр. Каждый раз, когда мы договаривались с ящерами остановить огонь, чтобы собрать раненых и все такое, они точно соблюдали договор. Может, они и ублюдки, но ублюдки честные.

— Чикаго. — Паттон сделал кислую мину. — Это была не война, лейтенант, это была бойня, она обошлась им дорого, еще до того, как мы применили против них атомное оружие. Их величайшее преимущество по сравнению с нами — быстрота и мобильность, и как они ими воспользовались? Никак, они их отбросили прочь, лейтенант, и увязли в бесконечных уличных боях, где человек с автоматом так же хорош, как ящер с автоматической винтовкой, а человек с бутылкой «коктейля Молотова» может разделаться с танком, который на открытой местности способен раздавить дюжину наших «шерманов», даже не вспотев. Точно так же воевали и нацисты в России. Они тоже были дураками.

— Да, сэр.

Дэниелс чувствовал себя мальчишкой, слушающим рассказы о том, как выбрать лучший момент для захвата мяча и пробежки. Паттон знал военное дело так, как Остолоп бейсбол.

Генерал принялся развивать тему:

— И ящеры не учатся на своих ошибках. Если бы не их нашествие и немцы прорвались бы к Волге, можете вы предположить, что немцы были бы такими глупыми, что стали бы пытаться захватить Сталинград, отвоевывая дом за домом? Как вы считаете, лейтенант?

— Сомневаюсь, сэр, — сказал Остолоп, в жизни ничего не слышавший о Сталинграде.

— Конечно, они не стали бы! Немцы — умные солдаты, они учатся на своих ошибках. Но после того как мы отогнали ящеров от Чикаго позапрошлой зимой, что они сделали? Они снова поперли вперед, прямо в мясорубку. И заплатили за это. Вот поэтому-то, если переговоры пойдут, как надо, им придется убраться со всей территории США.

— Будет чудесно, если это случится, сэр, — сказал Остолоп.

— Нет, — сказал Паттон. — Чудесно было бы убить каждого из них или изгнать их из нашего мира совсем.

«Чего у него не отнимешь, — подумал Остолоп, — так это масштаба».

— Поскольку мы не можем сделать этого, то нам придется научиться жить вместе с ними в дальнейшем. — Паттон махнул в сторону ящеров. — Как, братание происходит мирно, лейтенант?

— Да, сэр, — ответил Дэниелс. — Иногда переходят сюда для — полагаю, это можно назвать так — профессионального разговора, сэр. Иногда просят имбиря. Вероятно, вы знаете об этом.

— О да, — хмыкнув, сказал Паттон. — Я знаю. Приятно было узнать, что грешки есть не только у нас. Некоторое время меня это удивляло. И чем же они платят за имбирь?

— Ух, — сказал Остолоп. Говорить так генералу лейтенант не должен, поэтому он поспешил продолжить: — Всякую всячину, сэр. Иногда сувениры, всякий хлам, ничего не значащий для них, как это было у нас, когда мы продавали бусины индейцам. У них есть самоприлипающие бинты, которые куда лучше наших.

Глаза Паттона заблестели.

— Они когда-нибудь предлагали спиртные напитки за имбирь, лейтенант? Такое случалось?

— Да, сэр, случалось, — осторожно ответил Остолоп, гадая, не обрушатся ли на него в следующий миг небеса.