Великий морской змей - [19]

Не стоит также удивляться тому, что плотник Фотерингхэм, осмотрев горло зверя, нашел его "слишком узким, чтобы засунуть туда руку", тогда как, по словам фермера Шерара, "устье горла казалось столь широким, что в него могла пройти нога". Один критик написал тут же: "…так как никто не сможет доказать, что рука Томаса Фотерингхэма была толще ноги Джорджа Шерара, нам следует признать, что оба ошиблись в своих измерениях". В действительности это кажущееся противоречие легко объяснить: видимо, останки находились на разных стадиях гниения во время двух осмотров. Кроме того, нижняя челюсть уже была сломана, и не могли ли свидетели принять за горло два совершенно разных отверстия?

Единственное важное расхождение касается определения длины шеи, которая, согласно Шерару, "составляла точно 4 метра 57 сантиметров", а по словам Фотерингхэма, "3 метра 12 сантиметров". Но ведь последний прибавил к своим измерениям осторожную фразу: "насколько мне помнится", в то время как первый заявил, что его измерения абсолютно верны.

В рамках очной ставки портрет, нарисованный Петри, предъявлялся каждому из опрошенных свидетелей под наблюдением двух судей. Все признали, что изображение достаточно верно в отношении некоторых деталей, особенно формы и положения так называемых "лап".

Все это время в Эдинбурге члены Вернеровского общества исходили нетерпением в ожидании обещанных останков. Но непогода на море продолжалась, и те все никак не могли прибыть в шотландскую столицу. Зато некий доктор Джон Барклай, который осматривал фрагменты на месте, прибыл на заседание 14 января 1809 года и поделился своими соображениями по поводу структуры — по его мнению, исключительной — хвостовых позвонков предполагаемого морского змея.

Это сообщение, озаглавленное "Заметки по поводу некоторых частей животного, выброшенного на берег острова Стронсы в сентябре 1808 года", было опубликовано в 1811 году и проиллюстрировано замечательными рисунками. Они представляли не только собственно позвонки, но и высохший и сморщенный череп животного, а также одно из «крыльев», соединенное с грудной костью.

Скажем без проволочек, что любой, даже начинающий, зоолог немедленно опознал бы по этим останкам рыбу вида Chondropterygien, то есть с хрящевым скелетом, а еще более конкретно — из акул. Из всех позвоночных только у рыб можно встретить скелет, не полностью окостеневший, а среди рыб только хрящевые (акулы, скаты и химеры) обладают целиком хрящевым скелетом — как раз таким, как у зверя из Стронсы; наконец, из всех хрящевых только у акул позвонки имеют лучевое обызвествление в форме звезды, что весьма характерно: они выглядят как катушки или гантели, на первый взгляд, похожие на пучок волокон.

Прочие иллюстрации, опубликованные доктором Барклаем, также примечательны. Вид плечевого пояса, к которому прикреплялись конечности, удостоверяет, без всяких сомнений, фантастический характер изображения передних «лап» животного на рисунке мистера Петри. Они никакого отношения не имеют к суставам: это плавательные перепонки, составленные из хрящевых отростков — знаменитые "пальцы"! — и прикрепленные прямо к лопаткам. Следует предположить, что все эти разоблачительные наброски не были представлены доктором Барклаем на том самом заседании Вернеровского общества, ибо иначе придется всерьез усомниться в компетенции не только самого врача, но и почтенного секретаря собрания, равно как и всего собрания в целом. В действительности, как можно прочесть в протоколе этого собрания, мистеру Патрику Нейлу в этот день пришло в голову окрестить, согласно научному ритуалу, "морского змея" из Стронсы:

"Предлагаю назвать этот новый вид «Halsydrus» (от hals — море и hydros — водяная змея), а так как он определенно напоминает морского червя, описанного полстолетия назад Понтоппиданом в его "Естественной истории Норвегии", следует прибавить к названию это имя и таким образом наречь — "Halsydrus pontoppidani"".

На следующем заседании, 11 февраля, мистер Нейл наконец смог зачитать перед членами общества свидетельства, собранные магистратом Стронсы. О каких еще более твердых гарантиях можно было мечтать? Все оказалось как нельзя лучше: загадка морского змея разрешена! Шотландских натуралистов охватил восторг, а секретарь Вернеровского общества испытывал ощущение человека, который первым научно окрестил по всем правилам самого известного из морских чудовищ, наконец-то вынырнувшего из легенд, так сказать, во плоти и кости.

Только этими костями, увы, никто, кажется, не подумал заинтересоваться, они были совершенно хрящевыми, что совсем не является нормой для змеев, даже и шестипалых. Но более тяжелые огорчения были еще впереди.

Halsydrus — не что иное как гигантская акула

Малькольм Ленг не удовлетворился посылкой свидетельских показаний о звере из Стронсы в Вернеровское общество естественной истории. Он отправил их копии разным видным людям из мира науки, среди прочих — сэру Джозефу Бэнксу. Именитый английский натуралист и меценат передал их, в свою очередь, Эверарду Хоуму, прославленному лондонскому хирургу и натуралисту на досуге, который как раз тогда составлял анатомический труд по гигантским акулам. Случай изучить одну из этих гигантских, но безобидных рыб ему представился совсем незадолго до этого, так как 13 ноября 1808 года экземпляр 9 метров 29 сантиметров длиной запутался в рыбачьей сети под Гастингсом.