Великий князь Андрей Боголюбский - [2]

Политический гений князя Андрея Юрьевича Боголюбского проявлялся в том, что он, по жизни искренний миротворец и молитвенник, в государственных делах мог быть беспощадным реалистом.

Он делал только то, что шло на пользу его подданным – владимирцам, ростовцам, суздальцам, москвичам… Будущим великороссам. А не абстрактному делу давно уже переставшей быть единой Руси.

Великий князь Юрий Владимирович Долгорукий. Портрет из «Титулярника» 1672 г. (Российский Государственный архив древних актов)

Утописты, склонные к самообману (вроде автора «Слова о полку Игореве»), почти до самого татарского нашествия будут страдать о «единении русских земель».

Реалист Андрей Боголюбский из осколков выстраивал новое единство, хорошо понимая, что прошедшие вековые междоусобицы расколотили вдребезги когда-то существовавшее духовное и политическое объединение.

Он даже в церковных делах попытался обособиться от ненавистного Киева, пытаясь пусть и неудачно, но создать отдельную Владимирскую митрополию.

От киевских миражей Древней Руси он решительно повернулся на Северо-Восток.

К грядущей Великой России.

Средний сын

О детстве и юности будущего великого князя неизвестно ничего.

То есть вообще ничего.

Первое летописное сообщение о нем появляется только в 1147 году, когда его отец, великий князь Юрий Владимирович, отправил князя Андрея и его брата Ростислава Юрьевича в поход на Рязань. Только с этого момента Андрей Юрьевич Боголюбский и появляется на широкой исторической арене.

По разным прикидкам, на свет княжий отпрыск появился либо в начале десятых годов XII века (традиционной датой считается 1111 год), либо в начале двадцатых годов. И, судя по антропологическим особенностям сохранившихся останков князя, ближе к истине последняя дата.

Он был третьим (или вторым – источники в этом случае выглядят несколько запутанно) сыном Юрия Владимировича Долгорукого, внуком самого Владимира Всеволодовича Мономаха. (И, судя по всему, князь Андрей всегда несколько кичился своим мономаховским происхождением от греческой царевны.) По материнской линии он был связан уже не христианским Западом, а азиатским Востоком – его матерью была половецкая княжна, дочь хана Аепы.

Отсюда и родился миф о якобы азиатской внешности князя, воплотившийся даже в известной реконструкции выдающегося отечественного антрополога Герасимова. Новейшие исследования эти представления основательно разрушили, и, судя по всему, никаких особенно азиатских черт в облике Андрея Боголюбского не было. У князя оказалась вполне русская, восточнославянская внешность, во многом даже типичная для жителя северной части Восточно-Европейской равнины.

Впрочем, со своими половецкими родичами князь Андрей всю жизнь умел ладить, дипломатично убеждая их сделать то, что он просит. (Как, например, было в 1150 году, во время нападения половцев на Переяславль.)

Назвали князя, вероятно, в честь его прадеда – великого князя Всеволода Ярославича, княжившего и в Киеве, и в Переяславле, а при крещении получившего имя Андрей. А вот в качестве своих небесных заступников Андрей Юрьевич признавал не только апостола Андрея Первозванного, но и других святых, носивших это имя, – и святителя Андрея, архиепископа Критского, и мученика Андрея Стратилата, и святого Андрея Юродивого, чье имя так тесно связано с почитаемым на Руси праздником Покрова.

Ничего толком не зная о ранних годах жизни князя, исследователи тем не менее единодушны в одном – прошли они именно в Ростово-Суздальской, Северо-Восточной Руси, любви к которой Андрей Юрьевич оставался верен до конца жизни.

В середине двенадцатого века Залесская Русь, как ее любили называть летописцы старой, Киевской Руси, еще оставалась более диким и менее цивилизованным краем, нежели русские земли Поднепровья, Черниговщины или даже Новгородчины. Конечно, здесь издавна стояли старые русские города, такие как Ростов, известный с 862 года, Суздаль, упоминающийся в летописи под 1024 годом, или Ярославль, основанный в 1010 году. Но еще в прошлом, одиннадцатом веке здесь вовсю бушевали языческие мятежи, во главе которых стояли волхвы. А на востоке находился неспокойный рубеж с Болгарским царством, легко превращавшийся в линию войны и разорения.

Залесская, или Суздальская, Русь, как ее предпочитали иногда называть, была богатым, но еще малоосвоенным краем. И народ здесь жил соответствующий – суровый, иногда жестокий, уважающий силу и справедливость, но готовый легко взорваться мятежом против властелина, давшего слабину.

Отец князя Андрея, Юрий Владимирович Долгорукий, свой северо-восточный удел, полученный от отца в 1108 году, откровенно не любил. Его мечтой всегда был «отчий златой стол во граде Киеве». И большую часть своей жизни он провел в борениях за этот стол.

Борениях, в которых уже с достаточно молодого возраста был принужден участвовать и его средний сын.

Те, кто знакомится с историей княжеской борьбы за власть в раннюю эпоху русского удельного периода – после Любечского съезда 1097 года, на котором было решено, что «каждый да держит отчину свою», недоумевают – а почему же все правители так и не стали спокойно и уверенно держать свою вотчину?