Великий князь Александр Невский - [30]

Снаружи ограды был русский князь Ярослав из Суздаля и несколько вождей китаев и солангов, также два сына царя Грузии, также посол калифа балдахского, который был султаном, и более десяти других султанов сарацин… Там было более четырёх тысяч послов в числе тех, кто приносил дань, и тех, кто шёл с дарами, султанов, других вождей, которые являлись покориться им, тех, за которыми они послали, и тех, кто были наместниками земель. Всех их вместе поставили за оградой и им подавали пить вместе; нам же и князю Ярославу они всегда давали высшее место, когда мы были с ними вне ограды… А ставка эта, или двор, именуется ими Сыра-Орда…

Папский посланник пишет о некоем подобии уважения, которым будто бы пользовался в ханской ставке русский князь Ярослав. Но вот его же слова, читающиеся чуть выше в той же «Истории монгалов»:

Они [татары] весьма горды по сравнению с другими людьми и всех презирают, мало того, считают их, так сказать, ни за что, будь ли то знатные или незнатные. Именно, мы видели при дворе императора, как знатный муж Ярослав, великий князь Русски, а также сын царя и царицы грузинской и много великих султанов… не получали среди них никакого должного почёта, но приставленные к ним татары, какого бы то низкого звания они ни были, шли впереди их и занимали всегда первое и главное место, а… тем надлежало сидеть сзади зада их.

Нетрудно догадаться, сколь унизительно было это для гордого Ярослава Всеволодовича, правителя ещё недавно могучей и независимой Русской земли.

Торжественное восшествие Гуюка на ханский престол должно было состояться 15 августа 1246 года, однако внезапно выпавший сильный град заставил отложить празднество на несколько дней. По окончании торжеств князь Ярослав намеревался отправиться в обратный путь. Увы, вернуться ему было не суждено. В отличие от русских летописцев Плано Карпини — очевидец событий — свидетельствует, что русский князь скончался в ханской ставке и на родину повезли его бездыханное тело.

В то же время умер Ярослав, бывший великим князем в некоей части Сессии? которая называется Суздаль. Он только что был приглашён к матери императора[118], которая как бы в знак почёта дала ему есть и пить из собственной руки; и он вернулся в своё помещение, тотчас же занедужил и умер спустя семь дней, и всё тело его удивительным образом посинело. Поэтому все верили, что его там опоили, чтобы свободнее и окончательнее завладеть его землёю. И доказательством этому служит то, что мать императора без ведома бывших там его людей поспешно отправила гонца в Руссию к его сыну Александру, чтобы тот явился к ней, так как она хочет подарить ему землю отца. Тот не пожелал поехать, а остался, и тем временем она посылала грамоты, чтобы он явился для получения земли своего отца. Однако все верили, что если он явится, она умертвит его или даже подвергнет вечному плену.

(32. С. 76–77, 40–41, 79. Перевод А. И. Малеина)

Полагают, что Ярослав стал жертвой старой вражды, существовавшей между Батыем и родичами покойного хана Угедея: вдова последнего увидела в русском князе ставленника ненавистного ей Бату и поспешила избавиться от него. Впрочем, сама Туракина-хатун была отравлена спустя два-три месяца после вступления сына на престол, так что отказ Александра исполнить её требование и явиться вслед за отцом в Каракорум не имел для него серьёзных последствий.

В том же месяце сентябре, когда «в Кановичах» умер князь Ярослав Всеволодович, в ставке Батыя на Волге произошла ещё одна трагедия, стоившая жизни другому русскому князю — давнему сопернику Ярослава в борьбе за Новгород и Киев Михаилу Всеволодовичу Черниговскому.

Вот что рассказывается в «Сказании об убиении в Орде князя Михаила Черниговского и боярина его Фёдора».

После того как русские князья один за другим начали возвращаться в разорённые татарами города, татары стали требовать от них ехать к Батыю за ярлыками, подтверждающими их права на княжение в своих городах, отчинах и дединах, ибо, говорили они, не подобает князьям «жить на земле Ба-тыевой, не поклонившись ему».

Обычай же такой имели хан и Батый: если кто придёт поклониться им, не велели к себе вести, но приказывали волхвам своим проводить их сквозь огонь и поклониться кусту, и идолам их, и огню, а если что приносили с собой царю, то от всего того брали волхвы часть и бросали в огонь, и только тогда пускали самих пред царём с дарами. Многие же князья с боярами своими проходили сквозь огонь и кланялись кусту и идолам ради славы света сего и просили каждый себе власти. Те же невозбранно давали им [требуемое], чтобы прельстить их славою света сего…

В глазах язычников-татар прохождение между огнями имело очистительный смысл и не было связано с поклонением идолам. Такому обряду подвергались все независимо от их веры: христиане, мусульмане, язычники. Но Михаил, которому также пришлось отправиться к Батыю, не пожелал исполнить обычай, противный христианской вере. В этом его поддержал его духовный отец, к которому князь накануне отъезда пришёл за благословением и советом:

— И ты, сыну Михаиле, если хочешь ехать, не сотвори так, как прочие: не проходи сквозь огонь, не поклоняйся кусту и идолам их, ни брашна их не ешь, ни питья их не пей и не принимай в уста свои никакой скверны, но исповедай веру христианскую, ибо не достойно христианам кланяться никакой твари, но только Господу нашему Иисусу Христу.