Великие завоевания варваров. Падение Рима и рождение Европы - [33]

plebs, populus) его собственного кантона. Возможно, это указание на особый политический мир, существующий вокруг дружины царя. Хотя Аммиан не говорит об этом прямо, но в Страсбурге существовало военно-политическое сообщество, власть которого простиралась далеко за пределы своих социальных кругов. Алеманнская армия, собравшаяся там, насчитывала, по сообщениям современников, 35 тысяч воинов. Отряды даже верховных царей состояли из нескольких сотен человек. Аммиан упоминает о 16 царях и королях, собравшихся под Страсбургом, и даже если чисто теоретически мы предположим, что у каждого было свое войско, состоявшее из 200 воинов (хотя большинство из них, разумеется, были не столь многочисленны, ведь Хнодомар был самым влиятельным из правителей), то всего мы получим 3200 бойцов. Участие в войнах, таким образом, было обязательным не только для королей и их личных небольших дружин. Да и обладать высоким статусом могли не только они. Имеются археологические свидетельства того, что количество вещей, которые клали в могилу вместе с покойным, возросло за время существования Римской империи, и этот обычай касался не только небольшого числа богатых княжеских захоронений. Возле этих исключительных захоронений, как правило, имеются многочисленные могилы, в которых нет вообще ничего, немного реже попадаются те, в которых содержится несколько вещей усопшего – обычно глиняная посуда и, как уже упоминалось, оружие для мужчин и украшения для женщин. Однако в позднеримский период количество оружия, находимого в могилах, резко возрастает, хотя и не во всех регионах Древней Германии, что косвенно подтверждает предположение о том, что в жизни мужчин военная служба начинает играть важную роль. О том же говорит и увеличение численности и влияния профессиональных отрядов. Однако общее количество таких захоронений указывает, что не только цари и воины ступили на военный путь к обретению веса в обществе[76].

Многочисленные законодательные источники VI и VII веков дают нам ответ на вопрос, кем были эти люди. Тексты кодексов, написанных в государствах, ставших преемниками Западной Римской империи, обеспечивают нас первым в истории полным описанием социальных групп, имеющихся в обществе германцев. Учитывая дату их составления, все эти документы описывают германские общества, в течение некоторого времени тесно взаимодействовавшие с тем, что осталось от экономических, государственных и социальных институтов Западной Римской империи после ее распада, поэтому с их помощью не так легко установить, какие категории населения имелись в германском обществе IV века. Но по крайней мере – и это общее мнение ученых, а не только мое, – эти более поздние взаимодействия усугубили уже существующее неравенство среди германцев, основанное на уровне дохода или социальном статусе, поскольку завоевание территорий бывшей империи привело к дальнейшему неравномерному разделению приобретенных богатств между будущими королями и их приближенными. И поэтому авторы этих более поздних источников имеют склонность недооценивать социальную и политическую важность социальных групп, не находящихся непосредственно на королевской службе. Соответственно, с их помощью можно установить максимальный уровень неравенства, наличествовавшего в IV веке.

Описания общественных статусов, обнаруженные в этих законодательных материалах, поразительно единообразны. Короли обладали особым статусом, разумеется, и пребывание на королевской службе также обеспечивало человеку более высокое положение. К тому же в кодексах часто упоминается знать. Все эти группы не без оснований можно счесть принадлежащими к миру, схожему с миром царей и их приближенных в IV веке. Однако все кодексы (а мы располагаем судебниками многочисленных королевств-правопреемников) также упоминают класс, стоящий ниже знати, класс свободных людей, обладавших значительными правами и определенными обязанностями. Эти свободные люди стояли над двумя низшими классами: вольноотпущенниками и рабами. Как правило, свободные граждане поступали на военную службу (порой так же делали вольноотпущенники и никогда – рабы), они могли давать свидетельские показания в случае какого-либо разбирательства, и их статус оберегался определенными гарантиями, не позволявшими рабам и вольноотпущенникам пересечь эту грань[77].

Значение этого класса свободных граждан постоянно переоценивалось в проникнутых романтическими настроениями исследованиях XIX века, посвященных германскому обществу. Ничто не указывает, к примеру, на то, что они представляли собой несомненное большинство мужского населения, а учитывая их привилегированное положение, я готов поспорить на крупную сумму, что все было с точностью до наоборот. Привилегиями наслаждается меньшинство, а не большинство. По сведениям из отдельных (и не слишком надежных) остготских и лангобардских источников можно предположить, что свободные составляли примерно одну четвертую или пятую долю мужчин, носивших оружие в VI веке (рабы из расчетов исключаются, поскольку у них такой привилегии не было). Соответственно, это означает, что свободные граждане составляли скорее меньшую часть населения. Однако не были они и плодом воображения авторов кодексов. Свободные люди действительно существовали – на западных территориях послеримского периода они играли важную роль в местных сообществах (прежде всего выступая в качестве свидетелей на судебных разбирательствах). Они также упоминаются в письменных источниках, рассказывающих о военных действиях между германскими союзами и Восточной Римской империей