Великие завоевания варваров. Падение Рима и рождение Европы - [202]

Нельзя не удивиться и тому, как долго славянские общества оставались настолько открытыми для чужаков, желающих стать их частью на равных правах. Конечно, к 800 году, как мы увидим в главе 10, в некоторых из них произошло расслоение и появилось хищническое отношение к пленникам. К этому времени их уже не принимали в свое общество как равных, но пускали в весьма прибыльное дело – работорговлю. Отсутствие – до IX века – настоящей дифференциации в материальной культуре, которая и отражала бы наличие элиты, может заставить вас подумать, что славяне закрыли свое общество для чужаков сравнительно поздно. Но, как мы видели ранее, элиты могут благоденствовать и без существенных излишков и дорогих товаров. Если зависящие от тебя слуги делают всю тяжелую работу, пока ты больше ешь и наслаждаешься отдыхом, ты тоже становишься, по сути, «элитой», даже не обладая большим количеством блестящих вещичек.

Важно помнить и о том, что, хотя первые славяне, упоминавшиеся в источниках, переселялись небольшими группами – некоторые из них были откровенно маленькими, – то это не делало их мирными. Небольшие отряды славян устраивали налеты на римские Балканы почти беспрерывно с середины VI века, и они быстро получили репутацию весьма воинственного народа. Некоторым пленникам, попавшим к ним в руки, сильно не повезло. 15 тысяч захваченных римлян были посажены на кол близ города Топирос в 549 году, да и другие, убитые в 594-м, когда захвативший их отряд окружили, нашли бы заявления «Стратегикона» о щедрости и гостеприимстве славян по отношению к пленникам весьма неубедительными[540].

Лучше организованные объединения вроде сербов и хорватов, если верить трактату «Об управлении империей», были, вероятно, еще более грозными, раз они сумели освободиться от господства Аварского каганата. Следовательно, размышляя о славянизации Европы, необходимо понимать, что экспансия происходила в период, когда славянское общество уже было затронуто серьезными изменениями. Одним из результатов стало появление вооруженных групп, весьма боеспособных, а потому сложно представить, чтобы в регионах, где они действовали, славянизация протекала исключительно путем мирного присоединения.

Принимая тот факт, что рассказ «Стратегикона» об этнической открытости действительно правдив по отношению к некоторым из групп, следует все же избегать чрезмерно романтического представления о ранних славянах. Их экспансия проводилась самыми разными сообществами с разной мотивацией, и вполне возможно, что они взаимодействовали с местным населением в новых землях по-разному. В некоторых регионах центра Северной Европы славянская иммиграция стала фактически повторной колонизацией земель, покинутых германскими мигрантами эпохи Völkerwanderung, или же и вовсе заселением территорий, покрытых лесом и потому ранее не возделываемых. Там, где местное население все же сохранилось, хотя и не в виде государственных структур, славянские иммигранты, возможно, пошли по пути «воссоздания элиты», примерно как в ранней англосаксонской Англии или Северо-Восточной Таллии. Здесь в итоге появились новые способы объединения исконного населения с пришлым. Но даже если некоторые славянские племена были открыты для чужаков, а процесс славянизации в целом протекал более мирно, чем в Галлии или Англии, иммигранты стали господствовать – притом безраздельно – в созданных обществах[541].

В целом, несмотря на отсутствие точных цифр, не приходится сомневаться в том, что в качественном соотношении, на которое опираются современные исследования, славянская экспансия должна рассматриваться как пример массовой миграции. Политические и культурные потрясения, вызванные их миграционными потоками в пунктах назначения, были весьма ощутимыми. Большая часть Балканского полуострова, Центральная Европа вплоть до Эльбы на западе, большая часть Украины и огромная территория запада России стали зоной господства славян за три или четыре века после 500 года. Это было ново. На немалой части этих земель раньше господствовали германцы и балты – или же они входили в состав Восточной Римской империи. Учитывая нехватку достоверных сведений, кто-то может возразить, что экспансия славян была медленным процессом, а потому не могла стать настоящим «потрясением». И в этом есть зерно истины. Коллапс германской культуры говорит о том, что в некоторых регионах, на которые распространилась власть славян, первое потрясение произошло еще до того, как они прибыли сюда. Исчезновение социально-политической элиты и традиций материальной культуры, развивавшейся семь столетий, не могло не повлиять на местное население и тем самым подготовило почву для славянской экспансии в форме переселения небольших миграционных групп. Однако в других регионах становление славянского господства было внезапным, и оно нередко утверждалось силой. Вплоть до 610-х годов византийские войска с трудом сдерживали натиск славян по дунайской границе, не давая налетам превратиться в полноценное переселение. И когда граница пала, началась масштабная миграция. Укрепленные поселения роменско-борщевской эпохи тоже говорят о том, что нет причин полагать, будто Балканы были единственным регионом, где экспансия славян встречала яростное сопротивление, для преодоления которого требовались более крупные и агрессивные миграционные единицы.