Великие завоевания варваров. Падение Рима и рождение Европы - [191]

Оба этих условия выполнить не так-то просто, но описанный подход неплохо работает там, где есть возможность проверить его по дендрохронологическим данным, – на юге. К примеру, нет свидетельств тому, что ранее доминирующие германские культуры в Северной и Восточной Словакии и Северо-Восточной Моравии продолжили существовать после 500 года. В Южной Словакии, Моравии и Нижней Австрии (территория Австрии к северу от Дуная), напротив, обнаружено достаточно более поздних германских материалов, чтобы можно было предположить, что германцы жили здесь вплоть до 550 года. В Богемии культуры германского типа тоже существовали примерно до этого времени[515]. Эти хронологии в целом совпадают с новой датировкой самых ранних славянских поселений в этом регионе, следовательно, этот метод можно использовать и в тех землях, где более современные методы датировки пока не применялись.

В римский период Краков, родина могилянских поселений, оказался на южных рубежах старой пшеворской системы. Ее коллапс совпал, как мы видели в главе 5, со становлением империи гуннов приблизительно в первой половине V века. Фибула явно не местного производства, найденная в могилянском селении Радзеюв-Куявский, может быть датирована концом V – началом VI века, а начало второй и очевидной культурной фазы в этой группе отмечается появлением металлических изделий, датируемых 600 годом, которые были обнаружены в могилянском раскопе № 45 и предоставили ученым самую раннюю дату в VI веке для других остатков. Получается, можно предположить, что славяноязычные носители культуры корчакского типа заняли регионы, освободившиеся в результате коллапса пшеворской культуры в Юго-Восточной Польше в конце V – начале VI века, вскоре после того, как они впервые появились в Карпатском регионе[516].

Однако раннее Средневековье на большей части современной Польши не характеризуется широким распространением остатков корчакского типа. В регионе к северу от Люблина, доходящем на западе до самой Эльбы, развивалась другая самостоятельная археологическая система – так называемая суковско-дзедзицкая культура (см. карту 18). Вплоть до настоящего момента этот второй тип поселений и могилянские поселки четко разграничивались. Хотя некоторые малые глиняные изделия этих групп идентичны, более крупные резко отличаются по форме, и в обеих этих культурах наблюдается большее разнообразие видов керамики, нежели у гончаров, работавших в русле корчакской традиции. Некоторые из горшков даже напоминают изготовленные вручную имитации тех, которые ранее использовались в тех же землях в период господства пшеворской культуры германцев. Землянки со срубами (нем. Grubenhäuser), являющиеся отличительной чертой корчакской культуры, также в целом не встречаются в регионе, где получила распространение суковско-дзедзицкая культура. Помимо изолированного их скопления в плодородных регионах с лёссовой почвой (Мазовия, Куявия и Хелмно), основной тип домов здесь – наземная деревянная хижина. Эта отличительная черта местных построек является одним из оснований для утверждения, что Польша стала славяноязычной совершенно иным путем и ее историческое развитие отличалось от такового в Моравии, Богемии и землях близ южного течения Эльбы. Некоторым ученым суковско-дзедзицкая и корчакская культуры кажутся столь непохожими, что первая приписывается отдельному славянскому племени. По разным предположениям, это либо коренной народ Польши – который долгое время подавлялся германской элитой, – либо пришел в эти земли после 500 года, и не с Карпат, а со второй «славянской прародины» за пределами прикарпатских регионов, где господствовала корчакская культура, возможно из Белоруссии. В соответствии с обоими этими предположениями, славянизация Центральной Европы, очевидная по источникам эпохи Каролингов, была продуктом двух одновременных, но независимых друг от друга волн экспансии славян – носителей культуры корчакского типа с Карпат и суковско-дзедзицкой культуры из Белоруссии или самой Польши[517].

В утверждении о том, что Польша стала славянской сама по себе, неким уникальным способом, прослеживается влияние старых националистических представлений. К тому же предположение о том, что единственно по типам построек можно четко разграничить два племени, было опровергнуто дальнейшими раскопками, в ходе которых обнаружились землянки в трех регионах, где их до этого не находили, – Вышогруд, Шелиги и Змиево. В Вышогруде, более того, землянки и наземные хижины существовали одновременно, в одном и том же месте. Эти открытия заставляют предположить, что в ходе дальнейших исследований будут обнаружены новые землянки корчакского типа на территориях суковско-дзедзицкой культуры и тем самым будет стерта якобы четкая грань между этими системами[518]. При этом из-за неоднозначности лингвистических данных можно выдвинуть предположение, что славяноязычные племена были расселены на больших территориях к северу от Карпат и к востоку от Вислы уже в конце V века, а корчакские подольцы были лишь одной из нескольких народностей. Также вполне вероятно, что это более разнообразное славяноязычное население, если оно существовало, позже оказалось бы вовлечено в обширную славянизацию регионов вроде Польши. И большее разнообразие видов горшков, использовавшихся в ареале суковско-дзедзицкой культуры, поразительно – и говорит о том, что, в отличие от могилянской группы, суковско-дзедзицкие поселения необходимо рассматривать как более специфический феномен, нежели просто один из вариантов польской корчакской культуры. Возможно, причина кроется в том, что сюда пришли славяне другого происхождения, но, как мы вскоре увидим, дело, скорее всего, в условиях, с которыми столкнулись иммигранты, прибыв в Польшу.