Великие сражения Востока - [61]

Однако и после поражения на Ворскле Тохтамыш не оставлял мысли о возвращении в Золотую Орду. Теперь экс-хан решил вновь искать поддержки у Тимура. И надежды эти были не безосновательны; занявший золотоордынский престол после смерти Тимур-Кутлука Едигей также вступил в конфликт со своим бывшим покровителем. В январе 1405 года (за месяц до смерти) Тимур принял послов Тохтамыша. Великий завоеватель обещал по окончании похода в Китай поддержать военной силой притязания Тохтамыша на золотоордынский престол. Однако смерть Тимура помешала осуществлению этих планов.

После этого Тохтамыш, по словам Шереф-ад-дина, «скитался по степям», пока в 1406 году близ Тюмени его не убил Нуреддин, сын бывшего сокольничьего Тохтамыша – Едигея. В Сибири сохранился курган, который долгое время почитался местным мусульманским населением как могила хана Тохтамыша.

Глава 9 БИТВА ПРИ АНКАРЕ (18 или 20 июня 1402 года)

Это сражение на полстолетия отсрочило гибель Византийской империи. Быть может в последний раз оно показало Ближнему Востоку и Европе мощь среднеазиатских народов.

ИСТОРИЧЕСКАЯ И СТРАТЕГИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ

В борьбу с турецким султаном эмир Тимур вступил во время своего семилетнего завоевательного похода на Запад (1399–1404 годы). Возвратясь в мае 1399 года в Самарканд, Тимур немедленно приступил к подготовке войны с Баязидом и его союзниками, султанами египетским и багдадским. Вероятно, грядущая схватка виделась ему довольно продолжительной, ибо после победы над турками он хотел двинуться на Египет, а затем переправиться в Европу; все это предполагалось осуществить в течение ближайших семи лет.

Приготовления к этой войне отличались необычайным размахом. Поскольку все воины Тимура получали значительное жалование, то, по всей вероятности, недавно завершившийся индийский поход доставил средства не только на содержание всего войска, но и на ведение войны на Западе во имя идеи покорения всего мира. Надо сказать, что все войны Тимура представляли из себя некую цепочку, в которой завершающее звено доставляло средства для ведения организации нового похода.

Боевой дух противостоящих армий сильно различался. В то время как султан не желал обращать никакого внимания на поднимавшееся в его войсках недовольство и легкомысленно, даже с некоторым хвастовством, отправился перед самым началом битвы на охоту, где промешкал довольно долгое время, Тимур обеспечил себе все те выгоды, которые могла дать сложившаяся обстановка, и даже постарался по возможности посеять рознь в рядах турок. На сторону Тимура перешли правители некоторых соседних с Турцией азиатских государств – так, властители Ширвана Ибрахим I и Шеки Сиди Ахмед присоединились к войскам эмира вместе со своими ополчениями.

Вплоть до 1402 года Тимур не спешил вступать в решительную схватку с Баязидом и лишь испытывал его, стараясь понять и узнать врага. С этой целью эмир неоднократно отправлял к султану посольства и, говоря о себе как о защитнике ислама, явно не хотел оказаться зачинщиком войны против такого же, как и он, врага христиан. Однако переписка между обоими восточными владыками становилась все более и более резкой, и поэтому Тимур – для устрашения ли Баязида, или же ради принуждения его к объявлению войны – первым в 1400 году двинулся в завоеванные османами земли. В августе того же года взял он взял приступом две важнейшие крепости Сивас (Себастию) и Малатию, находившиеся на плодородных равнинах Малой Азии. Эти крепости стали базой для всех дальнейших действий Тимура в Малой Азии.

Удовольствовавшись их захватом, Тимур продолжал донимать Баязида перепиской, а сам обратил свое оружие против Сирии, ибо владевший ею египетский султан был довольно силен и опасен как возможный союзник Баязида. Взяв и разгромив столицу Сирии Дамаск и обратив египетского султана в бегство, Тимур пошел к Мосулу, а оттуда к Багдаду, владетель которого, хотя и признавал его власть, но мог отложиться в случае успехов Баязида. Поэтому, под предлогом возмущения багдадцев, Тимур, взяв этот город после трехмесячной осады, уничтожил все его защитные сооружения, в том числе и цитадель.

Обезопасив себя таким образом с фланга и тыла в ожидании окончательного разрыва с Баязидом, Тимур двинулся в Грузию. Намекая на владычество над мусульманскими народами, он произнес известную фразу: «В одном котле не могут вариться две бараньи головы». Победа над Баязидом действительно делала его властелином Центральной Азии и Ближнего Востока.

Тем временем в 1401 году Баязид покинул Бруссу и поспешил в Армению, где занял земли между Эрзинджаном и Малатией, делая тем самым прямой вызов восточному владыке. Он чувствовал себя настолько уверенно, что отправил византийскому императору требование сложить с себя регалии суверенного правителя, признав себя османским наместником, грозя в противном случае предать разрушению и истреблению всю империю. Император Иоанн отказался принять эти требования, и жители Константинополя уже готовились к осаде, когда эмир Тимур, взяв Сиву и Энфенджан, потребовал от Баязида, чтобы он казнил или, по крайней мере, изгнал нашедших у него приют непокорных Тимуру князей – особенно туркмена Кара-Юсуфа, предводителя Кара-Кюнлу (туркменского рода «Чернобаранных»), грабившего караваны в Мекку и Медину, защиты от которого просили у среднеазиатского эмира паломники. Узнав о приготовлениях Баязида к войне и отправке им отрядов в Алеппо, Эдессу и Диарбекир, Тимур двинул свои войска на турок.