Великие путешествия античного мира - [46]

Походы Александра Македонского.

Аристотель

Период правления Александра Македонского был поворотным пунктом в истории древней географии. Грандиозные переходы и плавания, совершенные македонской армией и флотом, открыли для греков внутренние области Азии и Африки, берега Индийского океана и Персидского залива. Даже с внутренними областями Малой Азии, о которой еще Геродот имел недостаточные и часто превратные представления, греки познакомились как следует только в это время.

Однако поистине грандиозные факты, ставшие достоянием географической науки во второй половине IV столетия до н. э., могли быть ею осознаны и освоены лишь значительно позже, не раньше чем через столетие. Современники же этих открытий, и при этом наиболее образованные и прозорливые из них, как, например, Аристотель, стояли в области географических представлений еще во многом на позициях древнеионийской науки. И это во время, когда космологические представления греков на протяжении V–IV веков до н. э. претерпели глубочайшие изменения и от Анаксимандровой земли-цилиндра, плавающего в Мировом океане, пришли к учению о шарообразности Земли, зародившемуся у пифагорейцев в качестве чисто отвлеченного и мифологического образа и ставшего научной гипотезой благодаря трудам Парменида, Эвдокса и Аристотеля.

Весьма продуктивным оказалось также высказанное впервые Парменидом учение о зонах, на которые он разделил земную поверхность в климатическом отношении. Учение о зонах было позже развито Аристотелем, установившим наличие пяти зон на земном шаре: жаркой зоны, обнимавшей пространство между тропиками и необитаемой вследствие чрезмерно высоких температур и засушливости; двух умеренных зон — южной и северной, обнимавших пространство между тропиками и полярными кругами, пригодных для жизни; и двух холодных полярных зон, необитаемых вследствие морозов и вечного оледенения.

Однако, несмотря на все эти теории, неуверенно и медленно распространявшиеся в науке, в области реальных географических знаний современники Александра Македонского пребывали еще в плену представлений, укоренившихся с глубокой древности и весьма прочно владевших человеческим сознанием.

В воображении спутников Александра господствовало представление о причастности совершаемых ими подвигов к тем пространствам, с которыми были связаны великие военные предприятия легендарных и реальных завоевателей глубокой древности — Сезостриса, Кира, Дария Гистаспа. К границам Индии вместе с именем Кавказа греческие завоеватели перенесли также и связанные с этим именем легенды о Прометее и Геракле, обращая в потомков последнего местные индоскифские племена по весьма свойственному эллинскому сознанию стремлению привести все варварские народы к своему корню. Как некогда подобные легенды рассказывались об италийцах и о скифах, так теперь их распространили на североиндийских сибов на том основании, что они, подобно Гераклу, были вооружены дубинами и одевались в звериные шкуры.

В угоду укоренившемуся уже в ионийскую эпоху представлению реки Оке и Яксарт, еще весьма смутно разделявшиеся между собой в сознании как иранцев, так и греков, спутники Александра отождествляли с Танаисом, относительно которого существовало твердое представление как о границе европейского и азиатского материков. Среднеазиатских скифов, живших по ту сторону Яксарта, они готовы были в связи с этим отождествить с европейскими скифами, оживив таким образом древнейшие и зафиксированные у Гомера представления о скифах-абиях, послы которых посетили Александра Македонского в бытность его на Яксарте.

Поскольку было известно, что Танаис впадает в Азовское море, а Оке и Яксарт — в Каспийское (об Аральском море как об отдельном бассейне ученые не знали до самого конца античной эпохи), то во времена Александра появилось представление об общности азовского и каспийского бассейнов. Оно основывалось, очевидно, только на этом смутном отождествлении среднеазиатских рек, ошибочно относимых к каспийскому бассейну, с Танаисом, а не на реальных данных о Манычской низменности, заливаемой иногда весенними водами, что и могло бы производить впечатление слитности Каспия и Меотиды — факт, который вряд ли следует полагать известным географам эпохи Александра Македонского. О распространенности этого мнения среди спутников и современников Александра Страбон сообщает со ссылкой на Поликлета из Лариссы — историка, писавшего на рубеже IV и III столетий до н. э. Следы подобных представлений имеются и в других сочинениях, посвященных истории походов Александра Македонского, например у Квинта Курция.

На основании тождества Яксарта и Танаиса географы эпохи Александра склонны были распространять границы европейского материка до Яксарта, подкрепляя это тем соображением, что на правом берегу Яксарта растет ель и скифы, живущие у берегов этой реки, употребляют еловые стрелы. Считалось, что ель в Восточной Азии не произрастает. Страбон (XI, 7, 4) склонен эти представления приписывать честолюбию Александра и лести его приближенных, пытавшихся представить своего царя покровителем скифов, не покоренных прежними великими завоевателями.