Великие Матюки - [34]

– Почему запретное? – спросил доктор.

– Есть легенда, что там, по ту сторону Перехода спят трое Великих и видят во сне все мироздание. А если их разбудить, наш мир исчезнет.

Мы многозначительно переглянулись.

– Ну и где он, этот Переход? – полюбопытствовал доктор. – Ты дорогу знаешь туда?

– А зачем вам? – насторожилась кабинка.

– Чисто академический интерес. Хотим убедиться в верности наших предположений, – ответил доктор.

– Ну, если так, покажу дорогу, – согласился Простодыр. – Я ведь все-таки ваш должник. Давайте забирайтесь в дуру!

Изобретатель взялся за угол избушки и толкнул ее. Избушка закачалась.

– А она сдюжит? – недоверчиво спросил он.

– Сдюжит, сдюжит, – уверил его Простодыр. – Она и не такое сдюжит.

– Кстати, а от бабки вы почему бегаете? – спросил я.

– В утиль она нас сдать хочет. Ей жилплощадь новую обещали в обмен, терем каменный. Сами понимаете, центральное отопление, мусоропровод, хорошее транспортное сообщение – кто перед таким устоит? Только нам что с того? Мы в утиль не хотим.

– Понятно.

И мы полезли в избушку. Внутри Простодуры действительно царил беспорядок. Углы избушки были увиты древними паутинами, черными от пыли и копоти. На закопченных стенах были развешаны пучки трав, какие-то траченные молью шкурки, связки сушеных мышей и лягушек. Единственным украшением избы была черно-белая репродукция Герарда Давида «Сдирание кожи с продажного судьи», старательно вырезанная из какого-то старинного, с ятями, журнала и обрамленная в корявую самодельную рамку. Часть избушки занимала неказистая печка. Из мебели в избушке были лишь две приземистые лавки вдоль стен и давно не мытый дубовый стол. В углах, под лавками и за печкой были свалены груды разнообразного хлама, среди которого, к своему удивлению, я обнаружил свои детские игрушки, которые считал навсегда утерянными.

– Ну, что, тронулись? – спросил Простодыр, заглянув в окно.

И мы тронулись. Некоторое время избушка подобно вездеходу медленно и неуклюже продиралась сквозь подлесок, ломая ветви и натужно переваливаясь через валежник. Наконец, мы выбрались на некое подобие проселочной дороги, и Простодура пустилась по ней тяжелой рысью. Делать в пути было нечего. Доктор крутил свой кубик Рубика, а мы с изобретателем пялились на виды, открывающиеся нам из единственного окна. Простодыр семенил рядом с избушкой и время от времени завязывал беседу с кем-нибудь из нас. В окне мелькали опоясанные цепями могучие дубы, с сидящими на них котами всевозможных размеров, пород и мастей. С ветвей дубов свисали бледные русалки с длинными, нечесаными, сбитыми в колтуны волосами. Они жеманно подмигивали нам и тянули к нам свои костлявые руки с крючковатыми белесыми ногтями. Время от времени на развилках мелькали исполинские валуны-указатели, испещренные надписями типа: «Налево пойдешь – коня потеряешь», «Направо пойдешь – жену потеряешь» и прочими предупреждениями подобного рода.

Наше путешествие проходило почти без происшествий. Однажды нас остановил косматый упырь в форме сотрудника ДПС и долго выискивал повод придраться. Но глубина протектора на лапах Простодуры была в норме, габаритные огни работали, аптечка была полна подорожника, и леший, жалуясь на похмелье и скверный характер своей супруги, предложил купить у него долото. Простодыр откупился от него ведром сосновых шишек, и мы двинулись дальше. В другой раз нас едва не столкнул с дороги дюжий хамоватый детина, вальяжно возлегавший на чадящей печке, груженной свежесколоченными гробами. Чтобы избежать столкновения, Простодура резко ушла в сторону, и мы, чертыхаясь, попадали на пол. Кроме этих двух случаев, других инцидентов в пути не было.

Простодыр оказался чрезвычайно интересным собеседником, эрудированным и любознательным; он был готов поддержать разговор на любую тему. Я с удовольствием обсудил с ним нюансы толкования теоремы Пуанкаре и выяснил, что его взгляд на предмет полностью совпадает с моим. Доктор очень содержательно побеседовал с кабинкой о мутациях вируса свиного гриппа в Мексике и неточностях перевода работ Ницше с немецкого на русский язык. Даже изобретатель, поначалу относившийся к Простодыру несколько пренебрежительно, и тот зауважал его после дискуссии на тему капремонта двигателей автомобилей семейства ВАЗ 2121 «Нива».

Потом лес кончился, а с ним и дорога. Мы двигались по пустынной равнине, поросшей невысоким кустарником. Долгое время вокруг не происходило ничего интересного, поэтому, когда нашим взорам открылось новое любопытное зрелище, доктор с изобретателем в один голос потребовали сделать остановку. Простодура остановилась, присела, и мы высунулись наружу.

Повсюду стояли шкафы. Огромное количество книжных шкафов, сотни, а может быть тысячи. Они занимали все обозримое пространство равнины впереди нас. Мы выбрались из Простодуры с интересом пошли между рядами шкафов. На полках шкафов стояли книги. Книги были одного размера, цвета и толщины. Я приблизился к одному из шкафов и снял с полки книгу наугад.

– «Соловей Евгений Гордеевич, двадцать четвертого февраля одна тысяча девятьсот девяносто девятого года», – прочел я вслух надпись на обложке книги.