Великие болезни и болезни великих. Как заболевания влияли на ход истории - [24]

Христофор Колумб и два его уцелевших корабля[86], «Нинья» и «Пинта», вернулись из Нового Света. Он открыл или, лучше сказать, заново открыл этот мир для своих современников-европейцев, искавших морской путь в Индию. Потому что почти 500 лет назад североевропейские мореплаватели (викинги) высадились в Северной Америке, однако их поселения просуществовали там не так долго, по сравнению с волной колонизации и завоеваний, которую запустил Колумб. Два врача, Фернандес де Овьедо и Руй Диас де Исла, осматривавшие моряков, когда те прибыли в Испанию или вскоре после этого, сообщили о странных болезнях. По-видимому, моряки заразились ими, когда имели дело – можно догадаться, какого рода, – с уроженцами Нового Света. По мнению докторов, болезнь «еще не наблюдали и не описывали»; однако вернувшиеся домой сообщили, что индейцы были знакомы с этой болезнью и умели ее лечить[87]. Среди пострадавших был один из самых важных участников экспедиции, Мартин Алонсо Пинсон, происходивший из влиятельной семьи из города Палос-де-ла-Фронтера. Он был капитаном «Пинты» и отправился в это историческое путешествие с двумя братьями. Согласно сообщениям очевидцев, Пинсон по возвращении домой был настолько слаб, что его пришлось вытаскивать с корабля на носилках; он умер всего две недели спустя.

Гипотеза о том, что возбудитель сифилиса Treponema pallidum[88] был занесен в Старый Свет членами экипажа экспедиции Колумба в 1492–1493 годах и, возможно, в результате трех последующих путешествий генуэзцев (и других завоевателей после него), не только убедила современников, но и продолжает существовать, несмотря на альтернативные точки зрения. Ей противопоставляют «доколумбовую» гипотезу, согласно которой сифилис присутствовал в Европе еще в 1492 году. Пока что эта гипотеза не вполне убедительна. Она в первую очередь опирается на находки костей, которые, как утверждается, имеют типичные сифилитические изменения. Однако были обнаружены недочеты как в этих диагностических критериях, так и в датировке, в то время как свидетельства присутствия сифилитических изменений в Новом Свете до прибытия Колумба довольно однозначны. На территории нынешней Доминиканской Республики их обнаруживали еще в захоронениях VIII века. Частота сифилитических поражений костей в регионе составляет от 6 до 14 процентов, а это, учитывая тот факт, что не у каждого инфицированного человека происходит поражение костей, свидетельствует о значительном уровне инфицирования[89]. Интересно, что впоследствии коренные американцы стали жертвами «геноцида» со стороны белых завоевателей: те завезли болезни, которым иммунная система коренных народов не могла противостоять.

Новизна венерической болезни в середине 1490-х годов, ее быстрое распространение и, в первую очередь, вызванный ею повсеместный ужас, говорят сами за себя. По-видимому, ни с чем подобным люди ранее не сталкивались, что очень сильно противоречит «доколумбовой» гипотезе. Ужасная эпидемия быстро нашла выражение в общественном сознании, в журналистике, а также в искусстве. Уже в 1496 году Альбрехт Дюрер создал гравюру с изображением больного сифилисом наемного солдата, усеянного язвами. На гравюре Себастьяна Брандта того же года изображена Дева Мария со святым младенцем. Он испускает лучи света на больных сифилисом, покрытых язвами. Вопрос о том, является ли это наказанием или исцелением, остается открытым. Мария держит ребенка правой рукой, а левой рукой одновременно возлагает корону на короля Максимилиана I в награду за его указ 1495 года. В нем говорится про «недавно возникшую новую ужасную болезнь, которую обычно называют французским злом и о которой, насколько можно вспомнить, люди прежде никогда не слышали»[90], как про наказание за грехи и богохульство.

Это также задало тон, которого власти, особенно религиозные, придерживались в последующие века по отношению к сифилитикам. Болезнь, вызванная жаждой плоти, может быть только наказанием, так говорили проповедники с кафедр и писали в брошюрах. При этом у католической церкви в первую очередь была причина самой посмотреть в зеркало или, лучше сказать, на верхушку своей иерархии. Потому что несколько пап заразились сифилисом и, можно предположить, еще сильнее распространили его во время своих эротических похождений, о чем, конечно же, не следовало знать верующим. Помимо небезызвестного папы Борджиа Александра VI, Юлий II и Лев X, во всей вероятности, тоже были больны. Личный врач писал о Юлии II: «Стыдно говорить, но ни одна часть его тела не осталась без отметин, свидетельствующих о чудовищном и отвратительном сладострастии»[91].

Французского короля Карла VIII прозвали «Любезным». Можно предположить, что ему были не чужды удовольствия как на пиршествах, так и в постели.

Однако духовные наставники были не одиноки в своих страданиях; мирян столь же быстро поражала болезнь похоти. Сифилис настолько широко распространился среди европейской аристократии, что в английском языке появился термин royal pox[92], или придворная болезнь. Французский король Карл VIII, как и его солдаты, скорее всего, тоже заразился сифилисом после осады Неаполя. Однако причина его ранней смерти довольно необычна для коронованной особы: по пути на теннисный матч он ударился головой о дверной косяк, за чем последовало кровоизлияние в мозг, от которого он скончался, немного не дожив до 28 лет. Правивший после него Франциск I тоже болел сифилисом, как и его политический противник на мировой сцене, император Священной Римской империи Карл V. Однако с диагнозами исторических личностей следует проявлять осторожность. Поскольку в диагнозе «сифилис» есть нечто стигматизирующее и унизительное, его часто указывали политические или династические противники (или историки, которые не слишком благосклонно относились к объекту своих исследований). Существуют предположения, что сифилис также был у Генриха VIII Английского, русского царя Ивана Грозного и французских королей Людовика XIV и Людовика XV.