Великая война: как погибала Русская армия - [94]

Кроме того, на съезде были разработаны и приняты связанные с демобилизацией важные постановления, касающиеся военного имущества, оружия и т.д. Дело в том, что на повестке дня стоял вопрос о создании новой армии, которую необходимо было вооружить и обмундировать, а солдаты старой армии требовали раздела военного имущества и сохранения за демобилизуемыми фронтовиками оружия.

Надо сказать, солдатским и военно-революционным комитетам постоянно приходилось разрешать конфликты, связанные с разделом военного имущества между демобилизованными солдатами, о чем постоянно сообщалось в донесениях и сводках сведений о настроении, поступавших в декабре — январе в Ставку. Так, из одной части 5-й армии Северного фронта в январе доносили, что в Двинске из денежного ящика увольнявшиеся от службы солдаты похитили 80 тыс. рублей, а в 302-м пехотном Суражском полку разграбили цейхгауз, забрав имущество на 40 тыс. рублей. В донесении отмечалось, что все демобилизуемые солдаты в категорической форме требовали «нового обмундирования, обуви, раздела экономических сумм или денежных пособий»^{832}.

В конце декабря в 1-й и 2-й пулеметных командах 182-го пехотного Гроховского полка 11-й армии Юго-Западного фронта демобилизуемые солдаты пытались поделить имущество этих подразделений. Инцидент рассматривался на заседании демобилизационной комиссии при полковом ревкоме. В принятой им резолюции отмечалось, что «полковой ВРК резко осуждает товарищей пулеметчиков [за] намерения расточ[ить] имущество, так как таковое есть общенародное достояние. [Он] категорически требует от комитетов и командного состава пулеметных команд никаких самочинных действий не допускать»^{833}.

Весьма острый характер приняла в действующей армии и проблема оружия. Вопрос о том, оставлять ли демобилизуемым солдатам винтовки, приобрел политическую окраску. Солдаты стремились унести их с собой. Здесь следует напомнить, что первый декрет Совнаркома о демобилизации от 10 ноября однозначно давал ответ на этот вопрос: оружие следует сдавать полковым комитетам. Но данный декрет касался увольнения солдат только призыва 1899 г., и его не приняли как общую директиву. Солдаты настаивали, чтобы оружие было сохранено за ними, принимая на митингах, фронтовых и армейских съездах соответствующие резолюции, наказы, решения. Например, в наказе своему делегату, избранному в начале декабря на 3-й чрезвычайный съезд солдатских депутатов 3-й армии Западного фронта, солдаты 8-й пехотной дивизии внесли в пункт о демобилизации требование о том, чтобы «увольняемые домой отправлялись с оружием в руках»^{834}.

Аналогичных наказов и резолюций было немало. Зачастую солдатские и военно-революционные комитеты, не желая вступать в конфликт с солдатами, удовлетворяли эти требования. Именно так, к примеру, поступил в созданный 16 декабря демобилизационный комитет при ВРК 21-й пехотной дивизии 7-й армии Юго-Западного фронта. Проводя увольнение от службы солдат 1900 и 1901 гг. призыва, комитет постановил: «Увольнять с оружием тех, у которых таковое имеется на руках»^{835}. То же сообщалось в рапорте штаба Кавказской армии, отправленном 22 декабря в штаб Кавказского фронта: в 24-м Кавказском стрелковом полку «по постановлению полкового комитета увольняемые домой и в отпуск уходят с винтовками»^{836}.

Нередки были и случаи самовольного уноса оружия. В докладе, поступившем 16 декабря в Ставку с Юго-Западного фронта, в частности, сообщалось, что казаки 5-й Донской казачьей дивизии, подлежащей расформированию, «винтовок не возвращают»^{837}. Командование пыталось предотвратить подобные случаи. Так, выборный главнокомандующий армиями Западного фронта большевик прапорщик А.Ф. Мясников в специальном приказе, изданном в начале декабря, писал: «До моего сведения дошло, что солдаты, увольняемые от службы… при своем отъезде из частей берут с собой для отвоза на родину оружие и снаряжение. Это совершенно недопустимо. Прошу указанное теперь же разъяснить солдатам и ответственность за неисполнение настоящего моего приказания возлагаю на соответствующие комитеты и командный состав»^{838}. Как воспринимались в войсках подобного рода приказы, можно судить по тому, что редакция опубликовавшей распоряжение Мясникова газеты «Известия ВРК 3-й армии» сочла возможным в том же номере напечатать подборку наказов солдат, выражавших требование демобилизовать их только с оружием.

13 декабря Верховный главнокомандующий Н.В. Крыленко направил в войска телеграмму, в которой объявлялось, что «согласно полученному от народных комиссаров извещению в настоящее время разрабатывается план перехода от постоянной армии к всеобщему вооружению народа, ввиду чего приказываю солдатам, увольняемым от службы, оружия и снаряжения не выдавать»^{839}.

В близком к приказу Крыленко духе вопрос об оружии трактовал и Общеармейский съезд по демобилизации. В его решении, принятом 2 января, указывалось, что «при частичной демобилизации солдаты отпускаются на родину без оружия», при общей же демобилизации, которая будет проведена только после заключения мирного договора с противником, «все оружие равномерно распределяется по территории Российской республики» по указанию ВЦИК Советов и «по его же указанию определяется и способ вооружения народа»