Великая война. 1914–1918 - [191]

В действиях морских офицеров кайзера, избравших подводной могилой для своих великолепных линкоров британскую бухту, можно усмотреть определенную историческую иронию. Если бы Вильгельм II отказался от стратегически ненужной попытки тягаться с Британией в силе своего военно-морского флота, вражды между странами можно было бы избежать — вполне вероятно, что в развязывании Первой мировой немалую роль сыграла атмосфера подозрительности и неуверенности в своих силах. Неотмеченное кладбище эскадры немецкого монарха среди самых дальних островов Британского архипелага, стерегущих проход из прибрежных вод, через который должен был прорваться германский флот, чтобы подтвердить статус Флота открытого моря, стало памятником эгоистичным и абсолютно бессмысленным военным амбициям.

Это лишь одно из многочисленных кладбищ — главного наследия Великой войны. Хроника ее сражений составляет самые мрачные страницы военной истории. Мы не услышим громких фанфар в память миллионов, встретивших свою смерть на унылых равнинах Пикардии и Польши, или молебнов за их лидеров, развязавших эту бойню. Политические результаты по сравнению с понесенными жертвами ничтожны. Разрушенная Европа перестала быть центром мировой цивилизации, христианские королевства уступили место безбожным тираниям — большевистской и нацистской, поверхностные различия в идеологии которых меркнут в сравнении с одинаковой жестокостью в отношении простого народа. Все самое худшее, что видел XX век, уходит корнями в хаос, порожденный Первой мировой войной, — преднамеренное обречение на голодную смерть противников из числа крестьян, преследование людей по расовому признаку, уничтожение этнических меньшинств и небольших независимых государств, роспуск парламентов и переход власти над не имевшими права голоса миллионами людей к комиссарам, гауляйтерам и военачальникам. К счастью, к концу столетия все эти ужасы по большей части остались в прошлом. Европа снова процветает и, как в 1900 году, является оплотом мира и добра для всего человечества.

Но кладбища остались, хотя многим из тех, кто погиб в бою, не суждено было упокоиться с миром. Их тела разорвали в клочья снаряды, и опознать убитых не удалось. Немало оказалось и таких, кого не успели подобрать во время боя… Они остались в засыпанных землей воронках и разрушенных траншеях. Не всех русских и турецких солдат похоронили должным образом, а многих немцев и австрийцев, павших на быстро сменявших друг друга полях сражений Восточного фронта, просто присыпали землей. Вдоль надолго застывшей линии фронта на западе обе воюющих стороны старались достойно хоронить павших. С самого начала они устраивали военные кладбища, регистрировали место могил, а если позволяли условия, капелланы проводили поминальные службы. Тем не менее к концу войны было неизвестно, где упокоилась почти половина погибших. Из 1.000.000 павших британцев, в основном во Франции и в Бельгии, тела 500.000 не нашли или нашли, но не опознали[717]. Примерно столько же из 1.700.000 сложивших головы французов считаются пропавшими без вести. Французы хоронили и перезахоранивали своих погибших по-разному: и в отдельных могилах, и в братских, как под Верденом. Немцы, сражаясь на чужой территории, были вынуждены сооружать неприметные кладбища. Они часто рыли огромные братские могилы. В частности, в бельгийском Владело, где похоронены добровольцы, убитые в 1914 году во время «избиения младенцев при Ипре», могильная плита установлена над останками более 20.000 молодых людей[718].

Британцы пошли по иному пути увековечения памяти павших, общепринятому. Каждого погибшего хоронили в отдельной могиле, указывая имя, возраст, звание, полк, а также дату и место смерти. Если останки опознать не удавалось, на могильной плите выбивали слова Редьярда Киплинга, который сам потерял на этой войне сына: «Солдат Великой войны, известный Богу». Джон Киплинг служил в батальоне ирландских гвардейцев и погиб, очевидно, во время битвы при Лосе в сентябре 1915 года. Его тело не было обнаружено, и Редьярд Киплинг, вместе с женой работавший в Красном Кресте, четыре года пытался выяснить, что же случилось с его первенцем: все это время у него теплилась надежда, что, возможно, Джон попал в немецкий плен.

Имена тех, чья судьба осталась неизвестной, также выбиты на памятниках. Самый большой из них, в Тьеп-вале, содержит 70.000 фамилий пропавших без вести в боях на Сомме. Все захоронения, большие и маленькие, решили сделать похожими на классические английские кладбища — с оградой, зеленой травой между могилами, кустами роз у надгробных плит. В центре даже крохотных кладбищ ставили распятие, а на самых крупных еще и символический алтарь — Камень памяти, на котором начертана эпитафия «Их имена будут жить вечно». Эту библейскую фразу тоже выбрал Киплинг, ставший после войны членом комиссии по военным захоронениям. Таких кладбищ более 600 — землю под них выделило французское правительство, а комиссия, занимаясь их обустройством, наняла садовников и рабочих ухаживать за этими скорбными местами. Их посещают многие британцы, в том числе правнуки тех, кто там похоронен, о чем свидетельствуют трогательные открытки. Бывают там и граждане других стран. Эти мемориалы никого не оставляют равнодушным. За 80 лет прилежного ухода удалось добиться того, что теперь кладбища солдат Великой войны напоминают маленькие парки и сам ход времени придал им завершенность вечности. Весной, когда все цветет, кладбища становятся местом обновления и надежды, а осенью, когда падают листья, — сострадания и воспоминаний.