Великая Триада - [37]

, прямолинейное представление времени недостаточно и неточно, потому что в реальности время «циклично» и этот характер обнаруживается даже в мельчайших его подразделениях. Но здесь мы не будем специфицировать представляющую его линию по форме, так как какова бы она ни была, для существа, расположенного в одной точке этой линии, две части, на которые она разделена, всегда кажутся расположенными соответственно «до» и «после» этой точки, так же, как две половины пространства кажутся расположенными «наверху» и «внизу», то есть над и под плоскостью, которая принимается как «уровень соотнесения», поскольку, исходя из этой точки, время может казаться только равно бесконечным в обоих противоположных направлениях, соответствующих прошлому и будущему. Впрочем, есть еще нечто большее: «истинный человек» занимает центр человеческого состояния, то есть точку, которая должна быть поистине «центральной» по отношению ко всем условиям этого состояния, включая временные условия [341] . Тогда можно сказать, что он действительно располагается «в середине времени», которую, однако, он сам определяет тем фактом, что в определенном роде он доминирует над индивидуальными условиями, подобно Императору в китайской традиции, который, располагаясь в центральной точке Ming-tang , определяет середину годового цикла. Таким образом, собственно «середина времени» есть временное «место» «истинного человека», если так можно сказать, а для него на самом деле эта точка есть всегда настоящее.

Таким образом, если настоящее можно поставить в соответствие с Человеком (и даже просто в отношении обычного человеческого существа; очевидно, что только в настоящем он может осуществлять свою деятельность, по крайней мере, прямым и непосредственным образом [342] ), то остается смотреть еще и какое-то соответствие прошлого и будущего с двумя другими терминами Триады. И опять сравнение пространственных и временных определений снабдит нас такими указаниями. Наконец, высшие и низшие состояния проявления по отношению к человеческому состоянию, рас положенные над и под ним, согласно пространственному символизму, описываются, с другой стороны, согласно временному символизму, как предшествующий и последующий циклы соответственно по отношению к настоящему циклу. Ансамбль этих состояний образует, таким образом, две области действия, ощущаемые в человеческом состоянии через влияния, которые можно назвать, с одной стороны, «земными» и, с другой, «небесными» в том смысле, который мы придаем здесь этим терминам постоянно, и они предстают как проявление соответственно Судьбы и Провидения. Индийская традиция это обозначает очень четко, приписывая одной из этих областей Асуров (Asuras ), а другой Дэвов (Dews ). Возможно, что соответствие окажется более наглядным, если рассматривать два крайних термина Триады в аспекте Судьбы и Провидения; и тогда как раз прошлое оказывается «необходимостью», а будущее — «свободой», что является весьма характерным для этих двух сил. Правда, здесь пока еще все дело в «перспективе»: для существа, которое вне временных условий, нет больше ни прошлого, ни будущего, ни, следовательно, никакой разницы между ними, все предстает для него в совершеннейшей одновременности [343] . Но мы, разумеется, здесь говорим с точки зрения существа, которое, будучи во времени, оказывается тем самым расположенным между прошлым и будущим.

«Судьба, — говорит Фабр д'Оливе, — не предоставляет принцип ничему, но она захватывает все, как только она дана, чтобы господствовать над последствиями. Только по одной необходимости этих последствий она влияет на будущее и заставляет себя почувствовать в настоящем, так как все, чем она владеет сама по себе, существует в прошлом. Таким образом, под Судьбой можно понимать ту силу, согласно которой мы постигаем, что сделанное – сделано, что оно является таким, а не иным, и, будучи однажды совершенным в согласии со своей природой, оно имеет принудительные результаты, которые развертываются последовательно и необходимо». Надо сказать, что он не столь четко высказывается о временном соответствии двух других сил, и что даже в более ранней его работе, чем та, которую мы цитируем, встречается трудно объяснимая перестановка [344] . «Воля человека, развертывая его деятельность, изменяет сосуществующие вещи (следовательно, вещи настоящего времени), создавая из них новые, которые мгновенно становятся владением Судьбы, и готовит для будущего мутации того, что было сделано, и необходимые последствия в том, что приходит от существа [345] . <…> Цель Провидения есть совершенство всех существ, и оно получает от самого Бога неоспоримый тип этого совершенства. Средство, которое оно имеет для достижения этой цели, есть то, что мы называем временем. Но время не существует для него согласно идее, которую мы о нем имеем [346] ; оно начинает его как движение вечности» [347] . Все это не совсем ясно, но мы легко можем заполнить эту лакуну; мы уже это сделали для того, чем является Человек, а, следовательно, Воля. Что касается Провидения, то с традиционной точки зрения это распространенное понятие того, что, согласно кораническому выражению, «Бог имеет ключи от скрытых вещей»