Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке - [151]

Следует также отметить, что по какой-то причине в этот поход на C-13 в роли замполита отправился сотрудник то ли Главного политуправления ВМФ, то ли спецслужб – НКВД, СМЕРШа или ГРУ. Рулевой С-13 Г. Зеленцов в своих воспоминаниях пишет:

Спустя неделю (то есть в последний момент перед выходом в поход. – А. О.) на лодку прислали представителя Главного политуправления Бориса Сергеевича Крылова для строгой опеки в предстоящем боевом походе провинившейся команды… Все у нас сразу же догадались, что это за «опекун», и относились к нему с подозрением.

[50, с. 160, 167]

В. Геманов утверждает, что Крылов был работником политотдела бригады ПЛ, «исполнявший в походе обязанности замполита» [30].

На мой взгляд, у Крылова была одна-единственная задача – держать радиосвязь с разведотделом флота и на боевой позиции дать указание Маринеско о том, какая конкретная цель должна быть уничтожена любой ценой (именно лайнер «Вильгельм Густлофф»), и, возможно, выполнить еще одну спецфункцию в момент атаки, о чем будет сказано ниже.

Когда мне в начале 2006 г. прислали из Санкт-Петербурга книгу Александра Крона «Капитан дальнего плавания», изданную в 1984 г.,[144] я был очень удивлен тем, что эпизод встречи на базе в Турку подлодки С-13 после январского похода 1945 г. был описан совершенно не так, как он отложился у меня в памяти после прочтения в 1983 г. этой повести, напечатанной в журнале «Новый мир». В книге ее встречал командир дивизиона подводных лодок А. Орел, который «сойдя на лед, крепко обнял Маринеско», а потом «был и банкет с традиционными жареными поросятами, и дружеские объятья, и многозначительные намеки на предстоящие высокие награды».

В моей же памяти сохранились связанные с этим возвращением невероятные события, о которых 22 года назад я прочитал в журнальном варианте повести А. Крона. Там говорилось, что когда С-13 подошла к пирсу порта Турку, ее команде, вопреки традиции, не только не поднесли жареных поросят, числом, равным количеству потопленных в походе кораблей противника, но подлодку вообще никто не встречал, и оскорбленный А. И. Маринеско дал команду на погружение, положил лодку на грунт рядом с пирсом, после чего приказал выдать команде алкоголь и объявил праздник в честь боевого успеха в походе. Потом с пирса к лодке неоднократно спускали водолаза, который гаечным ключом выстукивал по обшивке приказ командования о немедленном всплытии, на что получал краткие и резкие ответы стуком изнутри. Когда же лодка наконец всплыла и пришвартовалась, начались серьезные разборки с участием командования, политотдела и СМЕРШа. Однако, несмотря ни на что, учитывая уникальные боевые результаты январского похода С-13, ни ее командира, ни членов команды к ответственности привлекать не стали, но награды снизили на несколько категорий: так, А. Маринеско вместо звезды Героя получил орден Боевого Красного Знамени.

Я обратился в редакцию «Нового мира», где мне любезно предоставили второй номер этого журнала за 1983 г. Оказалось, что журнальный вариант отличался от книжного одним-единственным словом: в журнале командир дивизиона подлодок А. Орел встречал вернувшуюся из похода С-13 на тральщике, а в книге – на ледоколе (значение этой разницы я понял позднее, о чем еще расскажу).

Неожиданно для меня в журнальном варианте повести А. Крона не было слов о том, что геройскую лодку никто не встретил и Маринеско в знак протеста дал команду положить С-13 на грунт возле пирса. И тогда я вспомнил, что об этом мне рассказывал Борис Александрович Краснов – капитан 2-го ранга запаса и бывший командир подводной лодки, который некоторое время работал помощником директора нашего института по соцбытовым вопросам. Я давал ему почитать журнал «Новый мир» с публикацией о Маринеско, и он-то и сообщил мне, что встреча С-13 на базе описана в журнале неправильно, и в общих чертах изложил историю о погружении подлодки у пирса, после того как ее никто не встретил. Он утверждал, что слышал эту историю лично из уст командира подлодки С-13 А. И. Маринеско.

Как рассказал Борис Александрович, в самом конце 50-х – начале 60-х годов в Кронштадте начались встречи подводников Балтики – участников Великой Отечественной войны. Во время этих встреч им разрешали бывать на борту современных подводных лодок, в том числе на подлодке, где служил сам Краснов. На двух таких встречах присутствовал А. И. Маринеско, при этом он неоднократно заходил в гости в каюту Бориса Александровича. Краснов открывал сейф, извлекал емкость со спиртом, разливал его по стаканам. Однако, чокнувшись, Маринеско свой стакан не опрокидывал, а расстегивал пиджак и рубашку, доставал из кармана стеклянную воронку, вставлял ее в какое-то отверстие в животе и вливал свою порцию спирта через эту воронку (у него к этому времени была удалена часть пищевода). После этого начинались воспоминания и долгие разговоры о войне. Однажды Маринеско и рассказал о том, как встречали подлодку С-13 после январского похода, и о том, как ее экипаж на дне возле пирса отпраздновал свое возвращение и свой боевой успех – потопление в этом походе двух кораблей, одним из которых был «Вильгельм Густлофф». Как спускали водолаза, который отстукивал разводным ключом по борту лодки морзянкой приказы командира дивизиона подводных лодок Орла, а затем командира бригады Верховского, и что приказывал радисту отстучать в ответ лихой Маринеско, пока команда С-13 праздновала свои победы.