Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года - [19]

⁹².

Другой участник дискуссии Л. Е. Гринин обращает внимание на положительные стороны экспорта хлеба, который стимулирует высокие цены на хлеб, выгодные крестьянам (но выгодны ли они рабочим, что так важно именно для понимания причин революции. - A. ZZ/.), позволяет делать внутренние займы, что снижает налоговую нагрузку (но ведь займы нужно возвращать с процентами, что увеличивает налоговую нагрузку. - A. ZZ/.), ввозить капиталы и машины^{93. Но ввоз капиталов напрямую не связан с доходами от хлебного экспорта - капитал шел туда, где есть сырье, дешевая рабочая сила и другие возможности получить повышенную прибыль. В условиях периферийного характера российской экономики, производя металл, уголь, нефть и другое промышленное сырье и полуфабрикаты, Россия ввозила машины, потребительские товары, в том числе, конечно, и предметы роскоши.}

Миронов выступает категорически против тезиса о голодном экспорте: «В условиях рыночного хозяйства хлеб из внутренних регионов мог идти на экспорт только в том случае, если бы не находил спроса на внутреннем рынке по соответствующей цене»^{94. Это, по мнению данного автора, свидетельствует о том, что продовольственные потребности в пореформенной России удовлетворялись. Нефедову было нетрудно показать, что Россия экспортировала хлеб и во время неурожая, ведущего к голоду. Так, в 1889/1890-1890/1891 гг., накануне страшного голода 1891 г., из страны было вывезено 29% чистого сбора хлебов95. Либеральный догмат предполагает, что если человек не покупает продовольствие по соответствующей (в данном случае - мировой) цене, то он сыт. А человек при этом может и голодать, но не иметь средств, чтобы заплатить «по соответствующей цене». Не случайна и фраза министра финансов И. А. Вышнеградского, сказанная при сведениях о надвигающемся неурожае 1891 г.: «Сами не будем есть, но будем вывозить»96. Впрочем, сам министр не ограничивал себя в еде, когда крестьяне голодали.}

Миронов считает, «что изъятие хлеба на продажу «изо ртов голодных детей» - вещь легендарная и маловероятная. Человек устроен так, что удовлетворяет потребности в порядке их важности, начиная с самых важных. У людей самое насущное - удовлетворение физиологических нужд. Уплата налогов, расходы на водку, керосин, спички или ситец несравненно менее настоятельны, чем спасение от голодной смерти»^{97. Позвольте, но ведь выше тот же автор показывал, что рост потребления ситца и водки во многом объясняется ростом городов (тогда именно с помощью этого аргумента Миронов доказывал, что снижается налоговый пресс). А теперь потребление ситца, водки и керосина в губернии позволит доказать, что крестьяне не голодали.}

Тут уж одно из двух. Или крестьянин страдает от косвенных налогов, или все покупные прелести цивилизации потребляет не тот крестьянин, который голодает. В действительности, крестьяне участвовали в потреблении этих продуктов и страдали от косвенных налогов. Но это не значит, что они не голодали.

Экономика Российской империи и многих других стран, движущихся по пути капиталистической модернизации, устроена не так, как описанный Мироновым человек. В этих странах голодные дети существуют рядом с роскошью и товарными излишками. Н. Г. Чернышевский мог убеждать своих современников, что нравственно здоровый человек не может наслаждаться обедом, когда рядом - голодные. Но проповедовать эти «провокационные идеи» ему позволяли недолго. Разгадка проблемы голодного экспорта (то есть ситуации, при которой в одном и том же государстве есть и голод, и экспорт продовольствия) не так сложна. Просто голодают одни, а спички и ситец покупают другие. А помещикам и вовсе ничто не мешает экспортировать хлеб и наслаждаться обедом - Чернышевского с его упреками уже убрали с глаз долой.

Цирель напоминает, что «на экспорт шла в основном пшеница, слишком дорогая для российской бедноты и специально производимая в количествах, превосходящих спрос на внутреннем рынке (в среднем экспортировалось от У₃ до У₂ ее чистого сбора)»^{98. Однако экспортировалась не только пшеница. Давыдов считает, что против «голодного экспорта» свидетельствует тот факт, что «экспорт ржи стабильно снижался»99. Из приводимой ниже таблицы видно, что это стабильное снижение с уровня 6,4-8,1% от сбора до 2,7-5,6% произошло в}

1906 г.^{100, то есть, получается, - уже в результате революции 1905-}

1907 гг. и ее последствий.

По данным Давыдова, экспорт пшеницы составлял в 1893-1898 гг. в среднем 32,7%, в 1899-1903 гг. - 21,7%, в 1904-1908 гг. - 24,2%; экспорт ячменя в те же периоды соответственно - 30,5; 25 и 32,4%. После революции 1905-1907 гг. население стало потреблять больше пшеницы, что свидетельствует о росте благосостояния. Но то - после революции, когда действительно произошел подъем уровня жизни -непродолжительный и неустойчивый.

Тем не менее, рожь сохраняла свою роль хлеба для народа. И это скажется в дни начала революции 1917 г. - мы еще будем иметь возможность вернуться к булкам и «черняшке» как фактору начала Февральской революции.

Поставщики хлеба на внешний и внутренний рынок различаются и географически. Основную часть вывозной пшеницы давали Новороссия и Предкавказье, «главными поставщиками пшеницы на внутренний рынок были Самарская и Саратовская губернии, а также Донская область»