Великая Парагвайская война - [3]

Еще одной особенностью правления Франсии являлась непримиримая борьба с католической церковью, к которой он, несмотря на свое богословское образование, испытывал острую неприязнь, вероятно, видя в ней конкурента. В 1819 году из страны выслали епископа, назначенного Ватиканом, а на его место Франсия поставил собственного назначенца, присвоив ему титул генерального викария. В 1824 году по его приказу в Парагвае закрыли монастыри, церковные школы, духовные семинарии и запретили деятельность религиозных орденов – решение весьма радикальное и явно демонстрирующее силу власти диктатора, учитывая традиционно важную роль католицизма в Южной Америке. Этим же декретом в стране вводился гражданский брак.

Однако выпады против духовенства простыми запретами не ограничились. Вскоре последовали массовые аресты священников и конфискация церковного имущества в пользу государства. Репрессированное духовенство заменили чиновники в рясах. В итоге церковь Парагвая превратилась в государственную структуру по пропагандистской обработке населения, тесно сотрудничавшую с полицией. Узнав о таких «реформах», папа римский отлучил Франсию от церкви, но «Верховный» не обратил на это никакого внимания.

Попутно в том же 1824 году были ликвидированы органы народного самоуправления, а вся власть на местах перешла к правительственным чиновникам, обретя жесточайшую централизацию. В 1826 году под запрет попали общественные организации, а также собрания, шествия и любые другие публичные мероприятия, кроме организованных властями.

Во внешней политике Франсия, как уже говорилось, придерживался принципов изоляционизма и опоры на собственные силы. Экспортно-импортные операции и контакты с иностранцами постепенно свелись к нулю, зато всячески поощрялось внутреннее производство. Как будто повторяя японский опыт самоизоляции от «иноземных варваров» и торговли с ними лишь через порт Нагасаки, в Парагвае с 1823 года для внешней торговли был открыт единственный портовый городок Итапуа, стоявший на пограничной с Бразилией реке Парана. Вести эту торговлю могли лишь его постоянные жители, получившие специальные правительственные лицензии, в которых указывалось, что данному гражданину разрешено торговать с иностранцами, поскольку он – «добрый слуга отечества и всецело предан святому делу свободы». В 1829 году закрылась и эта отдушина, а «железный занавес» вокруг Парагвая стал полностью непроницаемым.

Пересечение границы в обоих направлениях требовало личного разрешения диктатора, получить которое было почти невозможно. А попытки самовольно покинуть страну приравнивались к государственной измене и карались смертной казнью.

Иностранцам, которые оказывались в Парагвае без въездных документов, тоже приходилось несладко. Широкий международный резонанс получила история знаменитого французского ученого – географа и ботаника Эме Бонплана. В 1821 году, путешествуя по Южной Америке, он заехал на приграничную с Парагваем и почти безлюдную в те времена территорию аргентинского штата Корьентес. Бонплан не знал, что Парагвай считал эту территорию своей, и жестоко поплатился за неосведомленность. Вскоре ученый был схвачен парагвайскими солдатами, под конвоем доставлен в Асунсьон, там – обвинен в шпионаже и приговорен к пожизненному заключению в военном форте Санта-Марта.

С личными просьбами об освобождении Бонплана к Франсии неоднократно обращались многие европейские и американские политики, ученые и общественные деятели, включая лидера борьбы за независимость Южной Америки Симона Боливара. Однако диктатор лишь через девять лет соблаговолил помиловать и отпустить пленника.

Парагвайцам запрещались не только загранпоездки, но и международная переписка, а также – ввоз в страну любой печатной продукции, за исключением книг, предназначенных для персональной библиотеки тирана.

Картину довершало отсутствие дипломатических отношений и консульских связей с какими-либо государствами. Некоторое время в Асунсьоне находился бразильский консул, однако в 1829 году его депортировали одновременно с прекращением торговли в Итапуа.

Перемещения людей внутри страны тоже находились под строгим контролем: ни один парагваец не имел права сменить место жительства без разрешения властей, даже если его жилье представляло собой тростниковую хижину. Для совершения поездок между городами требовались специальные пропуска.

Более того, официальное разрешение властей требовалось для женитьбы, причем проживавшим в стране потомкам испанских колонистов разрешалось вступать в брак только с представителями местных индейских племен. Таким способом El Supremo намеревался полностью ассимилировать испанский этнический элемент, создав единый интернациональный парагвайский народ. И в значительной мере это ему удалось.

Экономика Парагвая при Франсии основывалась на централизованном планировании и государственной собственности на средства производства. То есть, по сути, «Верховный» за столетие до большевиков успешно организовал нечто вроде «социализма в отдельно взятой стране». В Советской России эта доктрина была сформулирована и принята в качестве политической программы лишь в 1925 году.