Великая Отечественная Война (1941–1945) - [5]

Черчилль. И это было, не отрицаю.

Гленн. Перед Гитлером и Муссолини вы снимали шляпу. Они принадлежали к вашему миру, потому что вы были таким же злейшим врагом большевизма, как и Гитлер.

Черчилль. Да, я разделял некоторые его антибольшевистские взгляды.

Гленн. Вы даже восхищались Гитлером, что он так энергично и смело возрождал экономическую и военную мощь Германии.

Черчилль. Да, я восхищался. Но я этим хотел подтолкнуть Германию на войну с Советским Союзом. Надеясь, что в результате этой войны Советский Союз будет уничтожен, а Германия настолько истощит свои силы, что утратит способность бороться против Англии за гегемонию в Европе. Я вообще считал, если моя страна потерпит поражение, мы должны найти такого же великолепного лидера, как Гитлер, который возродил бы нашу отвагу и возвратил наше место среди народов. Нам предстояло бороться против зверя социализма, и мы могли справиться с ним куда более эффективно, если бы действовали как единая стая гончих, а не как стадо овец.

Гленн. Да, ваша враждебность к коммунизму граничила тогда с заболеванием.

Черчилль. Что поделаешь, Гленн, таков уж я есть. Но в сентябре 1938 года наш премьер Чемберлен и французский премьер Даладье покорно явились к Гитлеру в Мюнхен, где при участии Муссолини заключили соглашение об отторжении от Чехословакии Судетской области, как требовал Гитлер, и передаче ее Германии. Это многих удивило и обеспокоило. Но Чемберлен заявил: «Я верю, что это будет мир для нашего времени!» Наивный человек!

Иден. В это же самое время Гитлер и Муссолини в Мюнхене обсуждали перспективы войны против Англии.

Исмей. Это было с их стороны невероятной наглостью.

Черчилль. Я тогда заявил в парламенте: мы без войны потерпели поражение. Страшная чаша весов склонилась в пользу Гитлера.

Гленн. Это было предательством Чехословакии, а потом и Австрии.

Исмей. Они развязали руки Гитлеру и Муссолини, их агрессия в Европе усилилась.

Гленн. Да, они решили, что могут делать в Европе все, что им выгодно, и сопротивления им не будет.

Иден. И те же Чемберлен и Даладье сорвали переговоры с Советским Союзом о заключении военного оборонительного союза между СССР, Англией и Францией против агрессии в Европе.

Черчилль. Если бы Чемберлен и Даладье ответили русским согласием и сказали: «Хорошо, давайте же втроем объединимся и сломаем Гитлеру шею» или что-нибудь в этом роде, наш парламент это одобрил бы, и история Европы могла пойти по иному пути.

Гленн. Вполне могла. Но я не могу понять, каковы были у них возражения против заключения соглашения с Россией.

Иден. Русские поняли, что англичане и французы требуют от них односторонней и даровой помощи, не берясь оказывать им эквивалентную помощь.

Исмей. Они не предусматривали обязательств Англии и Франции по гарантированию русским помощи в случае прямого нападения на них со стороны агрессора.

Гленн. Но как же так можно? Хотели русских просто надурить, обмануть?

Исмей. Выходит, так.

Иден. Не менее странно вели себя правители Англии, Франции и во время войны с Германией с сентября 1939 года по апрель 1940-го. По существу, эту странную войну мы не вели и помощь Польше не оказали, оставили ее один на один с Германией.

Гленн. Потому немцы так легко и быстро расправились с поляками.

Исмей. По сути, это было предательство поляков. Поэтому русские вынуждены были подписать с Германией двустороннее соглашение о ненападении друг на друга. Нам они уже не верили.

Иден. Подписав с Германией пакт о ненападении, Россия обеспечила себе мирное развитие и укрепляла свою оборонную мощь.

Гленн. Но немцы и русских обманули. Через два года разорвали этот пакт и напали на Советский Союз.

Исмей. Для русских это было полной неожиданностью.

Иден. Да, вероломству Гитлера не было предела.

Гленн. Мы тоже не раз предавали своих друзей. Когда Гитлер напал на Францию, мы тоже долго размышляли, что нам делать, как ей помочь, и Франция, оставшись в одиночестве, вынуждена была капитулировать, подписала с Германией позорный мирный договор.

Исмей. А что же ей оставалось делать, если немцы захватили Париж?

Иден. Да, наше правительство в этой ситуации проявило себя не с лучшей стороны.

Черчилль. Поэтому, когда я стал премьер-министром Англии, почувствовал себя избранником судьбы. Мне казалось, вся моя прошлая жизнь была лишь подготовкой к этому часу, к этому испытанию. Наконец-то я получил право отдавать приказания по всем вопросам, в том числе, по отношению к войне. И, выступая в мае 1940 года в Палате общин, я честно заявил: «Мне нечего предложить вам, кроме крови, труда, пота и слез. Вы спросите, какова наша политика? Я отвечу: продолжать войну на море, на суше и в воздухе, со всей нашей мощью и со всей нашей силой! Такова наша политика. Вы спросите: какова наша цель? Я могу ответить одним словом: победа! Победа любой ценой, победа, несмотря ни на что, победа, каким бы долгим и тяжелым ни был к ней путь».

Иден. Да, сэр, ваша речь произвела тогда сильное впечатление не только на членов парламента, но и на всю страну.

Гленн. Это был как удар грома в ясный день. Он пробудил от спячки всех, вызвал у людей уверенность в своих силах и своих возможностях.