Великая Отечественная – известная и неизвестная: историческая память и современность - [152]

Гопкинс, многолетний ближайший советник Рузвельта, который с июля 1941 г. был знаком со Сталиным и, вероятно, пользовался его расположением, приехал в Москву 25 мая 1945 г. Уже на следующий день начались его переговоры со Сталиным, первый раунд которых продолжался до 7 июня. В числе прочего была достигнута договоренность об установлении опеки над Кореей четырьмя великими державами. Сталин при этом держал себя подчеркнуто пассивно, ограничившись простым одобрением американской инициативы. Таким образом, американцам удалось связать СССР политически. 8 августа, в ходе нового раунда переговоров, Сталин доверительно сообщил Гопкинсу для последующей передачи в Вашингтон о готовности СССР открыть военные действия против Японии. В свою очередь Гопкинс поинтересовался у советского вождя, готов ли СССР участвовать в военных действиях на японской земле и в разделе территории Японии.

Проблема оккупации Кореи вновь встала во весь рост перед администрацией США накануне последней за годы войны встречи союзников – в Потсдаме. Американское командование в лице начальника штаба сухопутных сил генерала Джорджа Маршалла (будущего госсекретаря) высказывало склонность возложить всю военную операцию здесь на СССР ввиду малой эффективности действий на полуострове своих собственных войск. В администрации рассудили, что хотя оккупация Кореи Советами станет в таком случае весьма вероятной, ее последствия будут нивелированы упомянутой договоренностью об условиях международной опеки над ней. На самой Потсдамской конференции о Корее говорили немного. Сталин обсуждал с Черчиллем условия все той же международной опеки Кореи, но основной спор разгорелся вокруг судьбы Ливии, бывшей итальянской колонии, с 1943 г. оккупированной союзниками. В Потсдаме США впервые открыто заговорили о проблемах Кореи, заявив о планах проведения на полуострове операций своих военно-воздушных и военно-морских сил.

Возникает вопрос – чем руководствовался Трумэн, когда отказался развивать идею коллективной опеки над Кореей, которая могла явиться механизмом для предотвращения здесь советского господства? Вероятно, причину следует искать в событиях на японской земле. На другой день после приезда американского президента в Потсдам туда пришло сообщение об американской атомной бомбардировке Хиросимы. По-видимому, это известие вселило в Трумэна уверенность, что отныне помощь СССР в борьбе с Японией ему не понадобится. Вместо того, чтобы полагаться на сдерживающий СССР механизм многосторонней союзнической опеки, американцы переключились на подготовку самостоятельных военных операций в Корее. Еще шла Потсдамская конференция, а генерал Маршалл уже отдал приказ генералу Дж. Халлу, начальнику оперативного отдела военного министерства, начать приготовления к мобилизации войск для действий на полуострове. Тогда-то и родился упомянутый план американо-советской военной демаркации по 38-й параллели.

В заключение спросим себя, почему Сталин поддержал идею о 38-й параллели? Наш ответ: возможно потому, что надеялся таким образом контролировать корейские территории к северу от нее. Ситуация, при которой СССР контролировал бы север Кореи, а три остальных великих державы – юг полуострова, действительно, могла выглядеть для него весьма заманчивой. Это становится особенно очевидным в сравнении с устройством послевоенной Германии – по постановлению Ялтинской конференции, основанному на предложениях европейского Консультативного комитета от 12 сентября 1944 г., Германия была разделена на четыре оккупационные зоны, три из которых, подконтрольных западным великим державам, управлялись единым «Alliierter Kontrollrat». Понятно, что СССР не испытывал большого энтузиазма от того, что его зона ответственности уступала по размерам трем «западным», учитывая реальный вклад каждой из сторон в разгром нацистской Германии. Если «обернуть» эту ситуацию на Корею и роль СССР в разгроме Японии, контроль над северной Кореей по 38-й параллели выглядел для Сталина не так уж и плохо.

Другую причину его сговорчивости в корейских делах следует, на наш взгляд, искать в факте применения США ядерного оружия. Упомянутый приказ Трумэна Макартуру был подписан вскоре после бомбардировок американцами Хиросимы и Нагасаки. Как показывают новейшие исследования, советская разведка в США в 1943–1953 гг. действовала весьма эффективно. Хотя и в Потсдаме летом 1945 г., и на лондонском совещании министров иностранных дел в сентябре того же года Сталин (в последнем случае – устами Молотова) стремился продемонстрировать свое неведение относительно военной мощи США, дабы не дать повод американцам использовать свое военное превосходство в решении политических проблем, он не мог не понимать, что в условиях дисбаланса сил для СССР было бы опасно оспаривать предложения Трумэна по 38-й параллели.

Сталин стремился рассматривать корейские дела, увязывая их с передачей СССР Курильских островов и северной части Хоккайдо. В письме Трумэну от 16 августа 1945 г. он указывал, что в случае если эти требования не будут удовлетворены, мнение советской общественности будет оскорблено, и выражал надежду, что американский президент не пойдет ему наперекор. Фактически советский лидер предлагал обменять оккупацию Советским Союзом японских и корейских территорий к северу от 38-й параллели на такую же американскую оккупацию к югу от нее. Однако к такому повороту событий относительно Японии Трумэн явно оказался не готов. После атомной бомбардировки Японии политика американской администрации в отношении СССР ужесточилась, и Сталин оказался вынужден уступить американцам южную Корею. Попытка пересмотра этого решения была предпринята только спустя пять лет.