Великая мистификация. Загадки гробницы Тутанхамона - [26]

Официальное открытие гробницы состоялось 29 ноября, однако посетителям показали только переднюю. Отверстие, через которое можно было попасть в погребальную камеру, было благоразумно прикрыто корзиной и тростником. В числе приглашенных находились провинциальные египетские чиновники и несколько особо близких друзей, таких как леди Ньюберри. Как сообщается в книге Т. Джеймса «Говард Картер: дорога к Тутанхамону», второй осмотр открытых сокровищ организовали на следующий день, и теперь на него пригласили генерального директора Службы древностей Пьера Лако, советника министерства общественных работ Пола Тоттенхема, а также сэра Артура Мертона, представителя газеты «Таймс»[96]. В итоге при содействии Картера 30 ноября новость о сенсационном открытии по телеграфу облетела весь мир.

Следует признать, что Картер и Карнарвон смогли успешно скрыть свое жульничество. Что и говорить, не все было ладно в египетской Службе древностей. Кстати, Лако и его помощника Тоттенхема вообще не пригласили на церемонию официального открытия гробницы, и многие египетские националисты тут же усмотрели в этом факте демонстративный выпад против их народа. Слишком долго к тому времени англичане разворовывали национальное достояние Египта. Как следует из книги Николаса Ривза «The Complete Tutankhamen», Артур Мейс, специалист по консервации памятников, посланный в Египет Метрополитен-музеем, писал из Луксора: «Археология в сочетании с журналистикой уже достаточно плохо, но если сюда еще добавить политику, то это будет немного чересчур»[97]. И все-таки подлинный масштаб находки и трагическая история гробницы сдерживали недовольство высокомерным поведением английских археологов, а Картер и Карнарвон спешили, невзирая ни на что. Открытие погребальной камеры запланировали на 17 февраля 1925 года, и к этой дате спешно подготовили и разослали список почетных гостей.

В один из дней Картер повел толпу собравшихся посетителей ко входу в гробницу. Карнарвон, следовавший за ним, находился в исключительно игривом настроении и, обернувшись к зевакам, пошутил: «Сейчас у нас будет концерт! Картер собирается спеть им песню». Услышав эту ехидную реплику, Артур Вейгалл, один из тех, кого не пригласили, стоя у входа, недовольно бросил: «Если он сейчас спустится туда с таким настроением, думаю, он не протянет и шести недель». Как оказалось, это были пророческие слова[98].

Спустившись в подземелье, Картер, действительно, устроил настоящее шоу. Переднюю к тому времени уже прибрали и установили стулья, чтобы публика могла на них сидеть. Отверстие, которое проделали в стене погребальной камеры Картер с Карнарвоном, теперь предусмотрительно закрыли маленькой деревянной платформой. Именно с нее Карнарвон обратился к собравшимся с короткой речью, поблагодарив рабочих и выразив особую признательность Метрополитен-музею за его огромную помощь в осуществлении всего проекта. Затем наступила очередь Картера. Соблюдая меры предосторожности, он начал аккуратно снимать штукатурку со стены погребальной камеры. Он совершенно точно знал, что будет найдено в этом помещении, однако сознательно держал в напряжении посетителей, сидевших у него за спиной. Наконец, отверстие оказалось достаточно большим, и Картер, повернувшись к собравшимся, хрипло произнес: «Я вижу сине-золотую фаянсовую стену»[99].

Для присутствующих зрителей наступил сказочный момент, и Картер успешно сделал вид, что потрясен не меньше их. Отверстие еще расширили, и стала заметна мерцающая золотом стенка ковчега[100]. Картер проскользнул в погребальную камеру и продолжил священнодействовать, доставая оттуда множество восхитительных предметов искусства: шкатулки, светильники и даже одиннадцать весел для священной ладьи. Затем Картер, как написано в книге Томаса Ховинга «Тутанхамон: нерассказанная история», «снял запоры на внешнем ковчеге и, открыв крышку, достал льняной покров… За древним куском материи скрывался еще один ковчег, крышка которого была также закрыта на запоры и, на этот раз, запечатана… Данный факт, как объявил завороженной публике Картер, означал, что грабители не добрались до тела юного фараона». Надо признать, что ни один сценарист не написал бы более захватывающего по своей драматургии сценария. Подобное шоу заслуживало того, чтобы продолжаться целую вечность[101].

Карнарвон так рассказывал корреспонденту «Таймс» Артуру Мертону о том, что он чувствовал в тот день:

Трудно описать, что я чувствовал, когда вошел во внутреннее помещение, потому что, ручаюсь, я никогда и не мечтал, что мне доведется увидеть такое восхитительное зрелище, которое открылось моим глазам… Затем с величайшей осторожностью я последовал за мистером Картером. Можете представить, что все эмоции и волнение, испытанные мною, когда я вошел в первое помещение, ровно ничего не стоили в сравнении с тем, что я почувствовал, оказавшись в практически нетронутой гробнице египетского фараона. Я нисколько не сомневался, что, открывая ковчег за ковчегом, в пространстве между их стенками мы увидим множество предметов, представляющих огромнейший интерес и отличающихся от уже найденных только тем, что они будут еще прекраснее. Работа по снятию крышек с ковчегов требовала величайшей осторожности и сноровки, и по мере того как она продолжалась, я ожидал со все нарастающим интересом и волнением, пока, наконец, мы не добрались до того места, где, вне всякого сомнения, лежало непотревоженное тело царя