Великая Мечта - [6]

– Остальное, – мирно потребовал старшина.

– Отсутствует.

Для вящей наглядности я вывернул карманы, испытав при этом особое босяцкое удовольствие.

Закрыли в клетку – честной народ правильно именует ее «обезьянником». Едва лязгнул замок, как движения Юры неуловимо изменились, приобрели утрированно-уголовную грацию: ноги чуть согнулись, зад слегка отъехал, локти раздвинулись в стороны. Сопя и шаркая ногами, он прошелся взад и вперед, сел на лавку, дождался пока дежурный удалится и тихо спросил меня:

– Что будешь говорить?

– В смысле?

– Сейчас к дознавателю поведут. Что будешь говорить?

– А что надо говорить? Друг перешел на шепот:

– Правду! – Он подмигнул. – А правда будет такая: мы знаем друг друга много лет – вместе росли в одном городе – вместе поступали в университет – потом дороги наши разошлись – сегодня утром я позвонил тебе – сказал, что купил машину, а прав не имею, и попросил тебя покатать меня по моим делам – что за дела не знаешь, куда ездили – не помнишь, потому что Москву знаешь плохо... Сам журналист, зарабатываешь статьями в газетах. Это ведь так?

– Почти.

– Забудь это слово, оно для протокола неудобное... Понял, какая правда?

– Понял. Она в том, что я добропорядочный. Юра серьезно покивал.

– Ништяк. Остальное я сам исполню, потому что у меня больше опыта. А ты – упирай на свою добропорядочность.

– Упру.

Неправды в речах Юры содержалось не более десяти процентов. Уже несколько месяцев я не писал ни статей, ни очерков, ни репортажей. Нигде никто за это не платил. Охотно брали и печатали, в том числе уважаемые столичные газеты и журналы, – но никто не платил. Хвалили, жали руку, просили еще – но никто не платил. Уважали, давали дельные советы, подсказывали интересные темы, делились сплетнями – но никто, блядь, не платил. И я решил искать другую профессию.

Своего друга Юру я возил по городу не с сегодняшнего утра, а уже три недели. С того самого дня, как он вышел из Бутырки.

Вдруг он заскучал, уронил голову на руки, запустил пальцы в волосы и глухо простонал:

– Ах, как неохота... Ей-богу, так туда неохота – обратно... Правду говорят: первый раз туда идти не страшно, страшно – во второй... Знаешь, как неохота?..

– Сам говорил – бояться не надо.

– Да не боюсь я. Неохота, понимаешь? И, кстати, ты прав. Нечего сопли жевать...

Он встал, сильно пнул ногой решетчатую дверь и громко, с кошмарными заискивающими интонациями, завопил:

– Слышь, старшенький! На два слова!

Появился, вразвалку шагая, недовольный дежурный.

– Чего тебе?

– Бумагу, ручку давай. Заяву писать буду.

– На тему?

– А что, сам не видишь? – Юра показал пальцем на собственный разбитый нос. – Телесные повреждения! Где эти, которые нас повязали? Я, конечно, все понимаю, но сапогами по лицу – согласись, старшой, это перебор. Я вам что, мальчик, что ли? Зови врача. Побои снимать будем. Если со мной по-плохому – я тоже буду по-плохому. Давай ручку, бумагу.

– Угомонись, – вяло сказал дежурный, глядя мимо. Потом он повернулся и двинулся прочь. – Скоро все будет.

– Старшенький, – вторично крикнул Юра в удаляющуюся сизую спину, – в туалет выведи!

– Скоро все будет! – не оборачиваясь, громко повторил мент и исчез.

Но он наврал: до конца дня так ничего и не произошло. Дознаватели, следователи и прочие начальники не пожелали нами заниматься. Изнывая от скуки, голода и неизвестности, мы просидели в клетке много часов. Очевидно, злой майор из автоинспекции отдал на наш счет распоряжение типа: «Пусть денек посидят и подумают о своем поведении». Не исключено также, что свою роль сыграло желание Юры написать кляузу относительно разбитых носов и губ. Так или иначе, для нас все обошлось без последствий. Периодически подсаживали других задержанных, в основной массе – нетрезвых мужчин средних лет. Но мы с Юрой не уважали алкоголиков и клошаров и в разговоры с ними не вступали.

В семь, в восьмом часу вечера, нас отпустили с миром.

Машина оказалась в целости.

– Высади меня где-нибудь на Новом Арбате, – попросил Юра. – Я куплю пива и возьму такси. Хочу съездить в гости к Иванову.

Я разозлился.

– Лучше заплати мне то, что собираешься заплатить таксисту. Я сам отвезу тебя к Иванову, а потом домой.

Юра вдруг тоже разгневался и более того – исполнил презрительную мину.

– Ты не будь халдеем и извозчиком. Ты будь серьезным человеком.

С этими словами он достал деньги, отслюнявил несколько купюр среднего достоинства, протянул мне.

– Отдашь с прихода.

Я шмыгнул носом.

Вдруг этот дьявол рассмеялся и хлопнул меня по плечу, очень крепко.

– Деньги будут, не волнуйся. Вопрос одного-двух дней. После тюрьмы я стал очень умный. Я всегда знаю, где и как взять деньги. Большое дело сделаем – и они будут обязательно. Будь уверен. Езжай домой. А по дороге помечтай о чем-нибудь хорошем. Дома – лед к губе приложи, иначе за ночь распухнет...

– Что будем делать завтра?

Друг отвел глаза в сторону и задумался, потом улыбнулся.

– В музей пойдем. Любил сходить в музей?

2

Мне нравится, что я женат. И всегда нравилось.

Я женился, когда пришло время. Наличие жены как таковой придавало мне веса в собственных глазах. Забежав вместе с другом Юрой каким-нибудь вечером, в гости к тому или иному сверстнику-приятелю, я всегда имел возможность с добрым сарказмом пронаблюдать, как после нескольких доз выпитого, часам ближе к восьми, начинается бесконечный процесс звонков нежным подругам, невестам, а чаще всего – блядям. С кем провести ночь? Куда вставить свое молодое и твердое? Как правило, поиски увенчивались успехом. Считалось, что я должен завидовать. Мол, скован узами брака, всякий вечер обязан спешить домой, а мы тут меняем женщин, как перчатки, чередуем школьниц с продавщицами и делимся захватывающими подробностями. На самом деле, наоборот – все завидовали именно мне, хладнокровно покидающему всякую веселую компанию ровно за полчаса до того, как будут постелены простыни и начнется самое интересное.