Великая легенда - [70]

— Что за чепуха? — прервал он. — Какое-то сообщение от Приама? Ведь именно его насмешки побудили меня отправиться на поле битвы!

— Приам тут ни при чем. Ты ведь знаешь, Парис, что я не стал бы говорить серьезно о никчемных делах?

— Знаю. Ты не так глуп.

— Тогда делай то, что я тебе говорю. Не выходи в поле. Передай командование другому. Отдыхай дома и жди меня там. Если ты послушаешься меня, я обещаю, что ночью ты сразишь Ахилла!

Я ожидал изумления и не удивился бы, если бы Парис счел меня сумасшедшим. Но он схватил меня за руку так сильно, что я поморщился от боли, и хрипло осведомился:

— Тебя послал Аполлон?

В итоге изумился я:

— Что ты имеешь в виду? Меня никто не посылал, тем более бог. Но мои слова правдивы.

Отпустив мою руку, Парис шагнул назад и провел ладонью по лбу, словно собираясь с мыслями.

— Это странно, — медленно произнес он. — Очень странно! Прошлой ночью — вернее, этим утром, так как уже почти рассвело, — Аполлон явился мне во сне и сказал то же, что и ты: «Ближайшей ночью ты сразишь Ахилла». Те же слова! Значит, ты послан им!

Я сразу же решил воспользоваться его суеверием.

— Вполне возможно, — серьезно отозвался я, сдерживая смех, — хотя я уже некоторое время не видел Аполлона. Вопрос в том, сделаешь ли ты то, что я скажу.

— Я думал, Аполлон имел в виду, что я сражу его на поле битвы, — задумчиво продолжал Парис. — Вот почему я решил отправиться туда. Но ты пришел сказать мне… Конечно, тебя прислал он.

— В этом не может быть сомнений, — подтвердил я.

— Тогда… я сделаю все, что ты скажешь.

Таким образом у меня появился сообщник. Меня мало заботило, что его убедил помогать мне дурацкий сон. Могу признаться, что его рассказ о появлении Аполлона внушил мне уверенность в успехе. Хотя я ни капельки не суеверен, было бы глупо не придавать значения столь явному знамению.

Парис согласился вернуться домой и ждать моих дальнейших указаний. Я предупредил, что, возможно, не появлюсь до конца дня, и он ответил, что я приду, когда меня пошлет Аполлон. В его глазах я стал посланником бога.

Тем не менее меня не оставляло беспокойство. Что, если Гекамеде не удалось вытянуть сведения из Поликсены? Тогда я сел бы в лужу, дав Парису честное слово, что этой ночью он сразит Ахилла. Не говоря уже о моем собственном разочаровании.

Я вернулся во дворец к полудню и спросил у Ферейна, приходил ли кто-нибудь. Он ответил, что Поликсена пришла некоторое время назад и они с Гекамедой вместе отправились к башням.

— Хоть бы Гекамеде хватило коварства Улисса и ума Паллады, — бормотал я, идя через холл.

Войдя в свою комнату, я подошел к сундуку в углу и вынул оттуда две стрелы, тонкие и гибкие, но очень крепкие. Их подарил Рез Фракийский моему отцу, а он отдал их мне.

Спрятав стрелы под плащом и велев Ферейну оставаться дома до возвращения Гекамеды, я снова вышел.

Идя на запад от дворца по Троадской улице, я остановился у высокого здания из черного мрамора на углу площади, вошел и спросил у раба, дома ли Полидор.

— Да. Он в своих покоях.

— Передай ему, что Идей, сын Дара, хочет поговорить с ним.

Вскоре меня проводили к Полидору. Маленький старичок лет девяноста с развевающейся седой бородой слыл самым большим чудаком во всей Трое. Несметно богатый, он покидал свой дом, только когда ездил в шаткой колеснице в деревню собирать растения и травы.

Его скорее боялись, чем любили, утверждая, что он обладает весьма опасными учеными знаниями.

— Полидор, — обратился я к нему, шагнув к столу, уставленному сосудами и чашами, — ты друг Дара?

Он молча кивнул, глядя на меня из-под косматых бровей.

— И следовательно, друг его сына?

Старик снова кивнул.

— Я пришел убедиться в твоей дружбе. У тебя есть возможность использовать твои знания на благо Трое.

Больше я ничего не могу сказать. Вот что ты должен сделать. — Распахнув плащ, я вытащил две стрелы и положил их на стол. — Я не знаю названий твоих ядов, но смажь наконечники самым смертоносным из них.

Полидор ничего не сказал. Посмотрев на стрелы и на меня, он поднялся и ушел за занавес в соседнюю комнату, прихватив с собой стрелы. Прежде чем занавес перестал шевелиться, старик появился вновь — наконечники стрел сверкали, словно их окунули в какую-то бесцветную блестящую краску.

— Следи, чтобы яд не попал тебе в кровь, — заговорил Полидор тонким скрипучим голосом. — Крошечная царапина на пальце — и тебе конец.

Я осторожно спрятал стрелы под плащ.

— Ты заслужил благодарность не только мою, но и всей Трои, — сказал я и повернулся к двери.

Не произнеся ни слова, Полидор вновь склонился над своими причудливыми сосудами.

Я снова оказался на улице. До вечера было еще далеко. Чем заняться? Внезапно я вспомнил об отце. «Предприятие очень рискованное, — подумал я. — Возможно, меня ожидает смерть». Поэтому я направился к моему старому дому и долго беседовал с Даром, ничего не сказав ему о ночном деле. Больше я никогда не видел своего отца.

Уже наступили сумерки, когда я вернулся во дворец.

Я побежал наверх, перескакивая через три ступеньки, так как задержался у отца дольше, чем рассчитывал.

Гекамеда встретила меня у двери.

— Ты одна? — осведомился я, с трудом переводя дыхание.