«Великая грешница» или черница поневоле - [26]

Надейка была удивлена не меньше супруга. Чего только не передумала своим бабьим умом и как-то молвила:

— Занарок царев боярин не приедет. Никак, починок помышляет у нашей княгини отхватить.

— Да и я о том мекал, но для какой надобности он мне такие деньжищи отвалил? Чудно, Надейка.

— Наказал новую сряду купить.

— Зачем нам сряда? Нам и в своей одежке повадно… Нет, тут что-то не так.

Вскоре на починок вновь приехали три молодца, кои сопровождали царева сродника на Серебрянку. Крепкие, статные, вооруженные саблями и пистолями.

Демша еще с утра собирал соху, а была она из рассохи, двух сошников, палицы, обжей и подвоя. Дело на первый взгляд не такое уж и копотливое, но стоит допустить при сборке промах, как соха начнет при пахоте «капризиться»: криулять, ковылять, выскакивать из борозды, заглубляться на два-три вершка меньше или глубже. С сохой шутки плохи, а посему надлежит относиться к ней со всем почтением и тщанием.

Демша так увлекся работой, что не заметил подъехавших к избе всадников.

— Встречай гостей, Демша! — весело воскликнул один из молодцов.

Вздрогнул Демша, ибо не привык он к неожиданным чужим голосам, но когда выпрямился и признал всадников, то обычаем молвил:

— Милости просим. Гостям завсегда рады.

— Кваском не угостишь? Горло пересохло.

— От чего ж не угостить?

Но молодцы с коней не сошли, ибо один из них вспомнил про ключ.

— К роднику, братцы! Там водица отменная.

Птицей сорвались. Демша проводил их озабоченно-вопрошающим взглядом. И чего примчали?

Вошел в избу. Надейка поила молоком сына. Глянула на неспокойное лицо супруга, отложила кринку.

— Что приключилось, Демушка?

— Сызнова царевы люди нагрянули.

Надейка только и выдохнула:

— О, Господи!

Государевы жильцы (а это были они) появились в избе с переметными сумами.

— Получай сряду, хозяева!

На лавку полетели кафтаны и летники доброго сукна, телогреи, сарафаны, рубахи, порты, чоботы, башмаки, шапки, волосники, убрусы…

Надейку оторопь взяла: женские рубахи были белого и красного цвета, с длинными рукавами, расшитыми и украшенными запястьями; летники — из дорогой камки червчатого цвета, телогреи — из тафты, чоботы и башмаки — из юфти и сафьяна… Пресвятая Богородица, какая богатая сряда! Глаза разбегаются.

— Что? — озорно глянув на молодую хозяйку, подмигнул статный чернобровый жилец. — Довольна, женка?

Надейка не ведала, что и молвить. Демша же озадаченно произнес:

— С какой стати, люди добрые?

— Боярин Григорий Васильич Годунов приказал привести. Ты, никак, пять рублей-то на сряду не использовал.

— Так ить… На торги ехать далече. Я верну.

Демша пошарил за иконой Николая Чудотворца и протянул черноусому (никак был за старшего) серебряные монеты, завернутые в тряпицу.

— Сполна верну, ни полушки не истратил.

— Спрячь, Демша. Сии деньги тебе еще сгодятся.

— Тогда и сряду забирайте. Задарма не возьму. Да и одежа не мужичья. Чай, в лесу живем.

Жильцы переглянулись и добродушно рассмеялись.

— Чудной ты мужик, Демша. Ему царев боярин, почитай, кафтан со своего плеча жалует, а он нос воротит. Негоже, ох, негоже.

— Так ить, — смутился Демша, — будто манна с небес. — И пошто мне это всё?

— Наряжайся и носи на здоровье. Скоро изведаешь.

Жильцы поснедали, что Надейка собрала на стол, отдохнули часок на спальных лавках — и восвояси, оставив хозяев избы все в том же замешательстве.

Глава 14 ПТИЦА ВОЛЬНАЯ

Пока поезд царевны копотливо продвигался к Серебрянке, к избе Демши примчал княжич Василий Пожарский. Увидел Надейку подле колодезя, весело воскликнул:

— Здорово, женка! Где хозяин?

У Надейки липовое ведерко выпало из рук.

— А он, княжич… Он бортные дерева ушел оглядывать. Вечор вернется.

— Вот незадача, — огорчился Василий. — Он позарез здесь надобен. Как его сыскать?

— Мудрено, княжич. Не сыскать тебе.

— А-а! — отчаянно взмахнул рукой Василий. — Укажи, в какой стороне. Может, и сыщу!

— Тщетно, княжич. Версты две от Серебрянки. Заблудишься. Но ты не отчаивайся, я сейчас.

Надейка убежала в избу, глянула на спящего Ванятку, осенила его крестным знамением и выбежала на двор.

— Гнедка, княжич выведу.

Василий рот разинул: женка выехала со двора на оседланном коне! На том самом коне, коего мать подарила Демше. Чудны дела твои, Господи, отроду такого не видывал. Баба на лошади!

— Поехали, княжич!

Глаза Надейки задором брызжут. Любо ей на Гнедке прокатиться. А на княжича смешно посмотреть: глаза на лоб, будто чудо-юдо перед собой увидел.

Ловко, уверенно пробиралась через лес Надейка, все больше удивляя княжича. Ай да женка, думал он, ай да лихая наездница. И как в седле держится, как изворотливо поводом управляет. Никак, Демша всему обучил.

А Демша, тем временем, занимался с «божьими угодницами», кои «людям на потребу, Богу на угоду». Занятное это дело. Пока жил на Серебрянке, Демша отыскал в хвойном лесу с десяток дерев, удобных для пчел, в каждом из них вырубал борть, обделывал ее колодами-должеями, чтобы их можно было вынимать, сажал матку, загодя поместив ее в маленькую клеточку и высыпал в колоду пчел; и как только у божьих угодниц появлялись соты, матку избавлял из своего плена. Соты с каждого бортного дерева вырезал лишь наполовину, вторую — оставлял пчелам, дабы в студеное время божьих угодниц не обижать.