Величайшие загадки XX века - [28]

Руссель опирается и на результаты повторной экспертизы, осуществленной 11 октября 1961 года Джеком Веллером и полковником Фрэнком Джури. Ими были использованы современные методы, позволившие добиться более точных результатов, чем во времена процесса. Веллер и Джури категоричны: пуля, убившая одного из кассиров в Саут–Брейнтри, без сомнения, выпущена из пистолета Сакко.

Те, кто боролся, защищая Сакко и Ванцетти, наверное, с горечью восприняли бы подобное утверждение. Руссель напоминает, что защита пыталась разделить дела Сакко и Ванцетти. Но от такого разделения категорически отказался сам Ванцетти — потому что был другом Сакко. А что же Сакко? Он мог бы спасти Ванцетти, признав себя единственным виновным. Однако он этого не сделал.

Смерть Ванцетти стала уроком для следующих поколений — он мертв не потому, что была доказана его вина, а потому, что его политические взгляды сделали его виновным в глазах судей. Подобные случаи возможны и впредь, пока существует в обществе нетерпимость к инакомыслящим. Чтобы люди осознали опасность этого явления, кому‑то приходится расплачиваться своей жизнью.

ГОЛОВА ТАИНСТВЕННОГО МОНГОЛА

В Петербурге, в знаменитой Кунсткамере, основанной еще Петром, в аквариуме, наполненном формалином, хранится экспонат № 3394, который никогда не выставлялся и вряд ли когда‑нибудь будет выставлен. В реестре он скромно обозначен как «Голова монгола». Это голова человека, происхождение и обстоятельства жизни которого темны, а таинственное влияние, оказанное им на соотечественников, огромно. Почти полвека будоражил он монгольскую степь, вселяя веру и ужас в кочевников. Даже имя его неизвестно в точности. Называли его Джа–лама или Дамбижанцан. Он объявил себя потомком легендарного ойратского князя XVIII века Амурсаны, прославившегося в борьбе против маньчжурско–китайского засилья. Но главное — Джа–лама словом и делом убеждал всех, что является земным воплощением ужасного Махакалы, «Великого черного», одного из буддийских божеств. Этого грозного защитника «желтой веры» ламы–иконописцы всегда изображали с ножом или мечом на фоне очищающего огня, готовым впиться в сердце врага веры и выпить его еще неостывшую кровь. Махакала не просто побеждает зло, но испытывает блаженство при виде смертных мук носителя зла. Страшная участь ждала и того, кто смел усомниться в святости Джа–ламы. Во время жертвоприношений он вспарывал грудь врагам, вырывая сердца и освящая свежей кровью боевые знамена. Он своими руками выдавливал глаза, отрезал уши…

Голову Джа–ламы, убитого в самом конце 1922 или в начале 1923 года в результате тщательно готовившейся операции государственной внутренней охраны (нечто вроде ВЧК) Монголии, долго возили по городам насаженной на пику, чтобы далеко по кочевьям разнеслась весть о его гибели и простые монголы убедились: Джа–лама тоже смертен, его больше нет! Завидев эту процессию, пастухи поспешно сворачивали в сторону, ибо верили, что встреча с «цаган–толгой» («белой головой») сулит беду. Белой же голову прозвали потому, что мумифицирована она была по старинному степному обычаю — подсолена и прокопчена, отчего соль кристалликами выступала на коже. Однако и после гибели Джа–ламы кочевники не верили в его смерть, и разносилась молва, будто видели его то в одном месте, то в другом…

Наибольшую известность Джа–лама приобрел в 1912 году после знаменитого штурма города–крепости Кобдо с засевшими в нем китайцами. Он был одним из руководителей монгольского войска, и по его приказу на неприступные стены погнали собранных по степи старых верблюдов с привязанным сзади и подожженным хворостом. Именно это внесло панику в ряды защищавшего Кобдо гарнизона и позволило монголам ворваться в город. Дело кончилось резней, разгромом китайских храмов и лавок, человеческими жертвоприношениями, ритуалом освещения знамен кровью (следует заметить, что лавки русских купцов не пострадали, так как вошедшие в город одновременно с осаждавшими казаки выставили около них посты). По легенде, Джа–лама после сражения, склонившись в седле, высыпал из‑за пазухи пригоршню деформированных пуль. Они его не брали…

По некоторым сведениям, Джа–лама происходил из калмыков Астраханской губернии. Во всяком случае, Россия считала его своим подданным, что и послужило поводом для ареста в феврале 1914 года и препровождения его в тюрьму и ссылку. В отчете об аресте одним из доказательств зверств Джа–ламы называется тулум — снятая аккуратно, «мешком», кожа человека, хранившаяся в его юрте для ритуальных целей. В 1917 году, принесшем Российской империи революционные катаклизмы, некому стало «надзирать» за Джа–ламой, и он снова пробрался в Западную Монголию — в степь.

Неизвестно в точности, в каких буддийских монастырях обучался Джа–лама, учился ли он вообще и мог ли с полным основанием именоваться ламой, совершил ли он, как утверждают некоторые источники, паломничество в запретную для посещения иностранцев столицу Тибета Лхасу, где стал другом Далай–ламы. Все сведения об этом человеке, повторяем, запутанны и противоречивы. А вот о гипнотической силе его ходили легенды. Одну из них приводит в своей книге, опубликованной в Лондоне в 1936 году, бывший военнопленный венгр Йозеф Гелета, техник, работавший в 1920—1929 годах в Монголии. Вот как, по его словам, бежавший из России Джа–лама «справился» с отрядом казаков, преследовавших его. Оглянулся беглец: позади — погоня, впереди — озеро. Жители небольшого кочевья, наблюдавшие эту сцену, ожидали, что его вот–вот схватят. Но Джа–лама спокойно встал лицом к погоне, пристально глядя на казаков. И произошло удивительное: казаки на полном скаку стали разворачиваться и с криками: «Он там!» — понеслись объезжать озеро, а затем стали натыкаться друг на друга и колоть пиками, думая, что поражают беглеца…